На галерее снова зашумели. Ручки репортеров взлетели над блокнотами.
– На этих... пакетиках имелась маркировка?
– Да. – Томпкинс как бы задумался. Потом продолжил: – К одному из них степлером был прикреплен крохотный обрывок бумаги, на котором было написано слово "монстр". Так дилеры обозначают сорт продукта, марку, принадлежащую определенной мафиозной группировке. А чуть ниже была написана фамилия – "Ломбарди". Мы полагаем, что это небольшая часть той партии наркотиков, которая была доставлена Тони Ломбарди в ночь его убийства. Видимо, она взяла их после того, как убила его.
Бен бурно протестовал, но все было напрасно. Зал загудел.
Репортеры повскакивали с мест и бросились к выходу. Они полагали, что услышали уже достаточно.
Магистрат колотил судейским молотком по столу, но на него никто не обращал внимания. Бену почудилось, что все вокруг него завертелось, закружилось... все происходило слишком быстро. "У меня нет вопросов к свидетелю", – услышал он свой собственный голос.
Гулд снова поднял свой молоток:
– Судебное разбирательство назначается на пятнадцатое мая.
– Пятнадцатое мая! Это слишком рано!
– Слишком рано? – Гулд швырнул на стол молоток. – Учитывая то, что я сегодня услышал... По-моему, это даже слишком поздно.
– Ваша честь, я прошу перенести заседание на более поздний срок.
– Вам надо направить ходатайство в окружной суд.
– Мы отказываемся от ускорения процесса.
– А я – нет!
– Сэр, мне надо допросить потенциального свидетеля.
Гулд поднялся со своего места:
– Слушание закончено!
С этими словами Гулд быстро вышел из зала. Мимо Бена, самодовольно улыбаясь, прошествовал Мольтке.
Бену казалось, что по венам его растекается яд. Он уже не видел ничего, кроме Кристины, одиноко сидевшей за столом защиты.
