С чувством отвращения Бен окинул взглядом зал заседания суда. Он был переполнен, публика громко шумела. Проходы между рядами заполняли репортеры. Зрители заняли все свободное пространство. Все говорили одновременно, выкрикивая вопросы, обращенные то к Бену, то к Мольтке, ожидая ответов. И это всего лишь предварительное судебное разбирательство. Вспышки фотокамер ослепили Бена. Судья Дерик дал разрешение на минутную съемку – до и после заседания, – уступка репортерам. Они превратили зал заседания в карнавал, Мольтке им всячески подыгрывал, позируя, улыбаясь, рассуждая о порядке, законности и его личном участии в правосудии.
Это было именно то, что ему нужно: максимальная открытость в общественном месте при минимуме внимания к деталям.
Сегодня ранним утром Бену позвонила Майра: Мольтке предлагал ему в первый и последний раз заключить сделку:
Кристина признается виновной, а правительственная сторона обещает не требовать смертного приговора. Скорее всего, она получит пожизненное заключение – неизвестно, что лучше, так что никто не сможет критиковать Мольтке, но и Мольтке ни в малейшей степени не подвергается риску проиграть дело.
А Кристина? Она большую часть своей жизни проведет в тюрьме, но ей будет сохранена жизнь.
Бен от этой сделки отказался!
Теперь он наблюдал за сидевшим за своим столом в окружении помощников Мольтке, который чувствовал себя очень уверенно. Он, безусловно, не упомянул о предложении заключить эту позорную сделку, а продолжал вещать голосом телевизионного комментатора о "либеральных судьях уголовного права, которые больше пекутся о гражданских правах, чем о человеке". Бен задавал себе вопрос: правильно ли он поступил.
И что было известно Мольтке такого, что делало его столь самоуверенным?
После того как бейлиф по привычному ритуалу открыл заседание, в зал вошел судья Дерик и попросил подойти к судейскому месту Бена и Мольтке. Оба поспешили к Дерику, который, вытащив из кармана платок, принялся с явным усердием вытирать им нос и глаза. Лицо его было красным и припухшим.
– Чертова аллергия. Сегодня в Тулсе уровень цветочной пыльцы в воздухе выше всякой нормы. Это какое-то несчастье. – И он взглянул прямо в глаза Бену: – Давайте-ка не затягивать заседание, хорошо?
Бен попытался согласно кивнуть, но у него это плохо получилось.
– Вы, наверное, хотите подать ходатайство, мистер Кинкейд, хотя, видит Бог, потерян счет, сколько раз вы уже подавали эти ходатайства – три, четыре?
