Парень все путал, терял нужные бумаги, забывал вовремя снять копии и предупредить Аню о вопросах судьи. Так и в тот раз: окончательное заседание перенесли на три часа раньше, адвокат же поленился до нее дозвониться накануне вечером. Аня узнала о переносе буквально за сорок минут и вылетела из магазина, успев крикнуть девочкам, что ее срочно вызывают в суд.
Потом была унизительная процедура развода и дорога обратно на работу, а потом — удар и темнота.
Неужели она не положила перстень обратно в директорский сейф? Если перстень пропал… сколько лет понадобится ей, чтобы расплатиться с хозяином? Сто? Двести? Во всяком случае, больше одной человеческой жизни!
— Где «Маркиза»? — повторил Лимон и сжал кулаки. — Я тебя последний раз спрашиваю! Анатолий Борисович — человек мягкий, он велел передать, что если ты ее отдашь — он тебя отпустит. Ну, если не отдашь — само собой, пойдешь на зону. Знаешь, что там с тобой уголовницы сделают?
— «Маркиза» пропала? — пролепетала Аня, холодея.
Она все еще надеялась, что это окажется ошибкой, идиотской шуткой Лимона. Впрочем, у него никогда не было чувства юмора.
— Не пропала, — ответил тот. — Ты ее украла!
— Я… я не брала!.. — Палата поплыла перед ее глазами, стены закачались, грозя рухнуть и похоронить ее… Может быть, это было бы лучше всего — умереть и не слышать злобный голос Лимона, не видеть его маленькие злые крысиные глазки…
Но он и не думал исчезать. Он сознательно приводил себя в ярость. Ему это явно доставляло удовольствие.
— Что, опять симулируешь?! — заорал он, увидев, как бледность заливает Анино лицо. — Не выйдет! Это с Анатолием Борисовичем у тебя мог пройти такой номер, он человек мягкий, а со мной это не выйдет! Ты последняя брала «Маркизу» из сейфа, значит, это ты ее украла! Знаешь, дрянь, что я с тобой сделаю, если ты ее не вернешь? Я тебя в фарш переработаю и котлет нажарю!
Дверь за спиной Лимона громко хлопнула, в палату ворвалась разъяренная Семенихина.
— Ты что на нее орешь?! — рявкнула она на Лимона. — Ты что, червяк навозный, себе позволяешь? Ты как смеешь на больную женщину голос повышать? А ну, уматывай отсюда, пока цел!
— Не лезь в чужие дела! — огрызнулся Лимон. — Я тебя не трогаю — и держись от меня подальше!
— Еще бы ты меня тронул! — перебила его Семенихина. — Если ты меня тронешь — от тебя мокрое место останется!
— Да отвяжись ты! — Лимон махнул рукой.
Может, он и не хотел задеть Семенихину, может, он хотел только припугнуть ее — но случайно смазал рукой по уху. Большого вреда Семенихиной это не принесло, но стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Семенихина побагровела, взвизгнула дурным голосом и ударила Лимона ногой в самое чувствительное место.
