Клэю с товарищами позволили пока остаться в замке. Впрочем, Лилит ясно дала понять, что ее гостеприимство похоронят вместе с телом Матрика, и с погребением тянуть не стала. На следующее утро приятели присоединились к траурному кортежу, который в молчании двигался по пустынным улицам Брайклифа.
При виде мрачной процессии булочница у пекарни всплеснула перемазанными в муке руками. Бродячие актеры прервали репетицию. У одного волосы были выкрашены в морковный цвет, а на макушке торчала пара длинных ушей, якобы друинских, которые еще недавно были частью кроличьего маскарадного костюма. Другой актер завернулся в черную простыню, а к рукам привязал хлипкие крылья.
– Странно, что народу нет, – пробормотал Гэбриель. – Матрика вроде бы любили.
– Лилит не объявила о похоронах, – пояснил Муг. – На ночь она заперла слуг в замке и под страхом смерти запретила рассказывать о скоропостижной кончине короля.
– А почему? – спросил Клэй.
– Ну, мол, соберется толпа, кортеж не пропустят, а как начнут гроб закидывать цветами, их потом не сметешь с брусчатки.
– Правда, что ли? – Клэй оглянулся: королева царственно восседала в седле и мило улыбалась Локану. – Ох, умеет же Матрик их выбирать!
Из замка они вышли черным ходом и по извилистой тропе углубились в чащу на склоне горы, куда выходили задворки Брайклифского замка. Далее кортеж проследовал по скалистому речному берегу к песчаной излучине. Когда процессия остановилась не на кладбище, а у пристани, у Клэя зародились первые подозрения, что не особо сложный замысел Муга – притворная смерть Матрика и его последующее извлечение из могилы – страдает чрезмерной простотой.
На берегу кортеж поджидали несколько придворных.
Клэй подошел к ним и спросил:
– А где тут у вас королевская усыпальница… ну или склеп какой?
Один из скорбящих осторожно сжимал пальцами белоснежный носовой платок и, судя по всему, не хотел его пачкать, утирая сопливый нос.
– Склеп в катакомбах под замком, – объяснил вельможа, – но ее величество в последнее время питает пристрастие к… – тут он покосился на Локана, – к северным обычаям.
– И как же на севере хоронят королей?
Вельможа посмотрел на реку и вздохнул:
– По-моему, их не хоронят.
Десяток дюжих носильщиков доставили на берег богато изукрашенную ладью, куда уложили короля, обездвиженного зельем, которое сразу же после Совета Престолов Муг приготовил на кухне королевского замка. Кожа Матрика сияла мертвенной белизной – под действием некоего дурман-корня, как объяснил волшебник. Поредевшую шевелюру короля умастили и зачесали назад, а самого его нарядили в роскошное одеяние, украсили всевозможными золотыми побрякушками – ожерельями, кольцами, гривнами – и в довершение всего водрузили в изголовье тяжеленную корону, усыпанную сверкающими самоцветами (Клэй встревожился, что под весом этого великолепия ладья затонет, едва коснувшись воды). На груди короля крест-накрест лежали его любимые кинжалы Рокси и Грейси.
