— А вот двадцать пятого апреля совсем наоборот — Международный День ДНК.
В этот день принято валить на матушку-природу все последствия своей лени, нерасторопности и мудизма. Вот, скажем, если у вас толстая жопа, то это не потому, что вы много жрете и забили на спорт, а потому, что у вас метаболизм. Это, безусловно, генетическое, а значит — да здравствует ДНК!
Бросить курить и бухать вы не можете, потому что ваш пра-пра-пра-дедушка пропивал последние портки в кабаке при царе Горохе, а значит что? У вас — генетическая предрасположенность, ура!
Работник из вас херовый не потому, что вы ленивый далпайоп, а потому что у вас синдром хронической усталости, заложенный в ваши гены случайно затесавшейся гаплогруппой африканского ленивца — ваш волосатый низколобый предок был такой шалунишка!
А на жену, детей и подчиненных вы орете, выпуча глаза и брызгая слюнями, не потому, что вы обыкновенный мудак, а только в силу недавно открытого наличия «гена раздражительности», влияющего на выработку допамина. В общем, даже не знаю, как бы мы жили, если бы ученые не придумали генетику. Отличный праздник — День ДНК, освободивший нас от тяжелого груза личной ответственности…
Я тянул время, надеясь, что Чото соизволит явиться и избавит меня от утреннего блока новостей. Я даже написал ему в мессенджер:
— Чото, мудило грешное, где тебя носит?
Ответа я не получил, зато в студию явился Его Величество Владелец Радио Морзе.
— Антооон! — с порога взвыл этот представитель медийного капитализма. — Ты опяяять!!!
— Ген раздражительности проявился? — с неискренним сочувствием спросил я.
— Ты опять куришь в студии… — он принюхался. — И пьешь? Пьешь, да?
Я демонстративно отхлебнул из фляжки и убрал ее в карман.
— Исключительно в лечебных целях, Дрей Дреич! — поклялся я. — Купирую абстинентный синдром!
— За что мне такое наказа-а-ание? — риторически возопил Андрей Андреевич Кеши́рский, томный блондин в светлом летнем костюме, кашне и претенциозной белой шляпе, которую он сейчас держал в руке изящным жестом наотлет. Сотрудники звали его за глаза «Кешью», произнося это раздельно — «кэш ю»[6], как «фак ю». Или просто «Кэш». Он был зануда и, предположительно, педераст, но отнюдь не такой дурак, каким казался.
«За то, что ты унылый мудак, Кешью, — ответил я мысленно. — С Ди́лдовым бы вас познакомить…»
— Ты опять сказал в эфир плохие слова! — капризно топнул ножкой мой наниматель. — Да, сказал, сказал, сказал!
Я попытался припомнить, что я такое нес, и не преуспел. Профессиональный прием похмельного радиоведущего — отключать язык от мозга, пусть сам справляется.
