– Взгляните на мой послужной список еще раз, – сказал Джедао. Тон был мрачный, а не хвастливый. – Полагаю, вы сделали это, прежде чем разморозить меня.
Черис знала наиболее яркие моменты. Они изучали некоторые из его сражений в Академии.
Он всё равно продолжил:
– С тех пор, как я стал майором, я никогда не проигрывал. Мне было тридцать два, когда меня повысили до бригадного генерала, и сорок пять, когда я умер. Честно говоря, они посылали меня умирать – снова и снова. Потому что я был достаточно хорош, чтобы оказаться полезным, но при этом оставался Шуосом, и Командованию Кел было наплевать, если я не вернусь из какой-нибудь ужасной, дурной и безнадежной миссии – ведь это бы означало, что они сберегли генерала из рядов Кел. И знаете что? Я уничтожил всех врагов, на которых мне указали.
Командование Кел спасло меня не потому, что они заботились обо мне, Черис. Часть, которую вы упускаете, потому что всё это засекречено, заключается в том, что я не проиграл ни одной из битв, в которых меня послали сражаться, даже после того, как они казнили меня. Если они когда-нибудь поймут, как извлечь то, что делает меня хорошим стратегом, отделив это от безумия, так и поступят – и вложат в кого-то другого. Вот почему они продолжают посылать меня на задания: чтобы увидеть, удалось ли им докопаться до правды. А потом, когда они всё-таки добьются своего, меня казнят по-настоящему.
– И как всё это оправдывает ваш поступок? – резко спросила Черис.
– Никак. – Джедао говорил вежливо, но не извинялся. От того, что его голос звучал почти безразлично, у нее по спине пробежали мурашки. – Я мог бы изобразить муки совести, но эти люди мертвы много веков. Это им не поможет. Единственное, что мне теперь осталось, – служить системе, ради служения которой они умерли и которой я сам поклялся служить. Это ничего не исправит, но больше у меня ничего нет.
Он был почти убедителен. Жаль, что она не знала, в чем заключается его игра. Она подошла к кровати, шлепая босыми ногами, и улеглась. Он больше ничего не сказал, но было невозможно не ощущать его присутствие, его глаза – огоньки свечей во тьме.
В конце концов пришел сон. Ей снился лес, полный лис с блестящими желтыми глазами. Каждый раз, когда она делала шаг, ближайшая лиса оказывалась вырезанной из бумаги и сгорала, не оставляя ничего, кроме ослепляющей вспышки дыма и искр. Проснувшись, Черис была почти уверена, что ее тень окажется охвачена огнем. Но та была прежней, девятиглазой и непоколебимой.
