— Хлеб для гренок, без корочки, пожалуйста.
— Извините, но я хотел бы хлеб с отрубями.
Мой голос заглушала хлеборезка. Продавщица меня не услышала.
— Без корочки для мадемуазель!
— Евро двадцать пять.
— Мадам?
— Нет уж, извините, — снова начал я, — я бы хотел наконец получить хлеб с отрубями.
— И хлеб с отрубями для месье, кроме багета!
— Итого три евро пятнадцать, — произнесла кассирша с фонтаном брызг.
— Молодой человек, что для вас?
— Нет, я хочу хлеб с отрубями вместо багета, а не вместе с багетом.
— Два хлебца, — сказал молодой человек.
— Два евро пять для месье и два евро десять для молодого человека.
— Для вас, мадам?
Мне стало совсем плохо. Мужества продолжать эту комедию не было. Я бросил быстрый взгляд на автомобиль. Шофер стоял со скрещенными на груди руками и не сводил с меня глаз.
— Половинку хорошо пропеченного багета, — сказала пожилая дама.
— Извините, — обратился я к продавщице. — Я передумал. Я тоже хочу половинку багета.
— Месье сам не знает, чего хочет, — визгливо сказала продавщица, протягивая вторую половинку багета, разрезанного для старушки.
Мне стало жарко. Я начал задыхаться.
— Шестьдесят сантимов для мадам, и столько же для месье.
— Мадам?
— Я еще думаю, — заявила молодая дама, с явным вожделением глядя на пирожное.
Наверное, подсчитывала калории.
— У вас опять что-то не так, месье? — с подозрением обратилась ко мне продавщица.
— Послушайте, я правда сожалею… я знаю, что надоедаю вам… но… мне хлебец. Думаю, этот мне как раз подойдет. Точно! Хлеб без корочки! Стоп! Не надо! Я решил…
— Ну? — У нее изменился голос, она явно была на грани нервного срыва.
Она посмотрела на меня с нескрываемым вызовом. Обернуться я не решался, но мне казалось, что люди в скопившейся за мной очереди готовы вцепиться мне в горло и выбросить на улицу.
Продавщица вздохнула и повернулась к прилавку, чтобы взять хлеб без корочки.
— Мне… ничего не надо. Благодарю… мне очень жаль… спасибо…
Я отвернулся и прошел мимо очереди, опустив голову и ни на кого не глядя. За дверь я выскочил бегом, как вор.
Шофер поджидал меня, открыв дверцу, словно я был какой-нибудь министр, а я чувствовал себя как пристыженный мальчишка, которого застигли за кражей леденца с прилавка. В «мерседес» я забрался весь в поту.
— Ты красный, как англичанин после часа, проведенного на пляже на Лазурном Берегу, — сказал Дюбре.
Он явно забавлялся.
— Ничего смешного. Правда, ничего смешного.
— Ну вот видишь, у тебя получилось.
Я ничего не ответил. Машина тронулась с места.
