— И какой же я сейчас?
— Так тебе и скажи, — улыбнулась она.
— Но все-таки?
— В тебе появилась ладная мужицкая надежность. Веет хорошим мускульным потом. Понимаешь? Ты стал бронзовым. Вон даже походка крепкая, обстоятельная… Не верится, каким я тебя видела в марте.
Каштан водил Полину по оленнику. Познакомил со своими товарищами.
Потом на свиридовском мотоцикле повез к морю.
Мотоцикл, неистово ревя мотором, вылетел из распадка на побережье. Земля здесь нависала над океаном. Через ворога залива морские воды уходили в беспредельность.
Безлюдный пляж усеян выброшенными морем корягами. Залив был пустынен.
Полипа и Юрий сели на песок. Она сняла каску, и ветерок шевелил ее волосы. Каштану хотелось погладить их, но он не решался.
Полина задумчиво вглядывалась в морскую даль. Он спросил:
— Может, искупаетесь?
Она помотала головой.
— Накупались мы с тобой, Юра. На всю жизнь.
Он погладил ее руку. Она не шелохнулась. И он стал негромко рассказывать ей о своей прошлой жизни, о болезни, о бегстве из дома, о том, с каким намерением попал на Аракутан.
Она слушала, не перебивая. Потом сказала:
— Как странно. Спасая меня, ты спас и себя. Подарив жизнь мне, вернул жизнь себе… До чего же сплелись наши судьбы!.. Но, знаешь, Юра… будь я верующей, решила бы, что спасение и исцеление тебе даровано свыше… Тут много непонятного. Какая-то тайна…
Когда вернулись в оленник, Свиридов позвал их к себе обедать. Жена его и дети с любопытством разглядывали гостью.
Полина была оживлена. Чувствовалось, что ей очень понравились Свиридовы.
— А где же вы, милая, ночевать будете? — обеспокоилась жена Свиридова. — Не на пантоварне же, у этого шалапута Сереги?! Хотите у нас?
Полина взглянула на Каштана. Он сказал:
— На ночлег хочу устроить Полину Александровну в павильон, на свежее сено.
Свиридова растерянно спросила:
— А не холодно ли будет?
Свиридов заметил:
— А мы дадим одеяло, тюфячок, простынки. Вот и не замерзнет.
— Ну и ладно, — согласилась жена. — Выспитесь на сене за милую душу. А вы, Юрий Петрович, зайдите за бельем ближе к вечеру. Я все новенькое приготовлю.
Они ушли от Свиридовых и стали бродить по дорожке. Молчали. Полина становилась все печальнее.
Когда стемнело, направились к павильону. Полина была грустна и беспокойна, и Каштан с тревогой смотрел на нее.
Они поднялись по наружной лестнице на крышу хранилища. Каштан откинул крышку люка и сбросил на сено тюфяк, одеяло и подушку.
Здесь устойчиво царил духовитый аромат разнотравья, и Юрий блаженно вдохнул этот пахучий воздух.
