Юрий стал догонять своих товарищей. Они уже прошли мимо гигантской липы, рухнувшей когда-то во время лесного пожара. Каштан скользнул взглядом по стволу лежащего великана. И замер: с той стороны дерева на него в упор смотрел огненно-красный глаз размером с автомобильную фару. Что это? Пион? Да нет, уж больно велик. Он перелез через ствол на ту сторону и, спрыгнув на траву, оглянулся: крохотная чистенькая полянка. А посреди полянки горделиво красовалось невиданное растение, широко раскинувшее зонтообразные ветви. В этом создании природы были и таинственность, и величие, и мощь.
Неужто женьшень?
Голос Юрия, когда он позвал Кондрата Игнатьевича, дрожал от волнения. Обеспокоенный таежник и его племянник заспешили на зов Каштана. Оказавшись на полянке, оцепенели. Наконец Кондрат Игнатьевич восхищенно проговорил:
— Вот это да-а… Гляди-ко, парень, как тебе на красавиц везет! Крепко заботится твой бог или лесной дух.
Таежник сбросил с плеч свою ношу. Вынул из котомки олений рог, опустился на колени и молча принялся копать вокруг растения. Трудился он долго и за все время не проронил ни слова. По лбу его катились капли пота. Наконец корень обнажился. Осторожными, почти ласковыми движениями пальцев Кондрат Игнатьевич очистил его от земли и извлек наружу.
— Держи свою дамочку! — сказал он, подавая корень.
— Почему дамочку? — спросил Каштан, осторожно принимая женьшень из рук таежника.
— А потому что это — тантаза. Женский корень. Ты глянь на нес.
Каштана удивил теплый желтый тон корня. Благородный цвет слоновой кости.
Он бережно держал в руках изящную фигурку танцующей женщины. Ее обнаженное тело изогнулось в дразнящем движении. Соблазнительные линии бедер и ног, казалось, были выточены искусным художником.
За спиной у Юрия послышался всхлипывающий хохот Коруны. Обнажая в смехе десны, он сказал:
— Надо же! Голая баба!
Его дружок Жерехов обратился к Каштану:
— Слышь, мужик, уступи нам корешок. А? Тебе-то он на кой ляд? Дадим хорошую цену. Поладим?
Кондрат Игнатьевич прикрикнул на него:
— Мотай отсюда, покупатель! Чтоб я больше не слышал таких речей!
Кондрат Игнатьевич взрыхлил рогом землю вокруг. Затем снял с головки женьшеня красные зерна, разбросал их и слегка притоптал.
Потом он содрал пласт коры с ближайшего кедра, согнул его коробочкой, положил на дно мох, посыпал его землей.
Пока Кондрат Игнатьевич священнодействовал на женьшеневой полянке, Юрий любовался корнем. Он медленно поворачивал его, и женская фигурка словно оживала.
