Но вот дней рождения больше уже не будет. Туземцы с островов Полинезии не говорят слова «умереть», они заменяют его понятием «лишиться возраста». Вот и он скоро лишится возраста. Или, по выражению Марка Твена, присоединится к большинству.
В памяти Каштана, помимо его воли, возникали фразы из какой-то старинной книги, слова, связанные с кончиной героя и с печальными обрядами: «почил в бозе», «приобщился святых тайн», «тайна сия велика есть».
Фраза «тайна сия велика есть» засела в голове, и он долго-долго не мог от нее избавиться. Но вот она исчезла, но зато всплыла в памяти совсем уж нелепая прибаутка-загадка, пришедшая из детства: «А и Б сидели на трубе. А — упало, Б — пропало. Кто остался на трубе?»
Почему вдруг именно это лукавое присловье стало тревожить его память в момент безысходной тоски? Непонятно. Глупо.
А и Б сидели на трубе…
Господи, до чего же ноет в груди.
Тридцать три года. Много это или мало? Если считать только годы взрослой жизни, конечно, мало. Но и достаточно много, чтобы понять, что ты — неудачник.
Но, прокручивая, словно киноленту, дни и годы жизни, он отчетливо видел, что грешно винить в своей неудачливости судьбу.
Года три назад тетка Зина писала из Загорска:
«Вот и слава богу, Юрочка, все у вас с Аней как у людей, все наладилось: и дочка, и квартира в Москве, и работа у обоих чистая. Теперь я спокойна за тебя».
И действительно, вроде бы все обстояло вполне благополучно. Что еще людям надо? Не к этому ли все стремятся?
Но почему же тогда тоска точила и точила его, и доточила в конце концов до чахотки? Каштан никогда не предъявлял чрезмерных требований к жизни. И судьба его складывалась нелегко. Он рано остался без родителей. Жили они в поселке торфяников в Подмосковье. От этих первых лет жизни у Юры осталось лишь несколько смутных отрывочных воспоминаний. Почему-то запомнилась швейная машина на столе, связки лука на стене. Подполье, которое страшило его чернотой и жутью. И еще он помнил тягучую мглу, гарь, затянувшую все вокруг, когда горел торф. Эта горечь от дыма жгла горло. И Каштан ощущал ее даже много лет спустя.
Рос он у двоюродной тетки в Загорске, учился там в школе-интернате.
Давно когда-то Каштан прочитал книгу известного полярника и особенно запомнил размышления автора о человеческом счастье. Мужчина с полным основанием может считать, что судьба состоялась, жизнь удалась, если будут выполнены два непременных условия. Во-первых, он должен заниматься любимым делом. А во-вторых, необходимо, чтобы ему повезло со спутницей жизни, с женой.
