Багдасарян сидел за столом у себя в небольшом запроходном кабинетике и писал. Писать – участь любого сколько-нибудь значительного руководителя в нашей системе. Чем выше начальник, тем большую гору бумаги перемалывает он ежедневно. Увидев меня, Леван с наслаждением отбросил авторучку.
– Три раза тебе звонил! – воскликнул он. – Счастливый человек, в кабинете не сидишь, гуляешь на свежем воздухе!
Я не стал возражать, рассказывать, как именно я гуляю, тем более, что самого Левана только недавно перевели на эту должность из старших оперов. Просто жалобы на судьбу входят в его манеру разговаривать.
– Слушай, она же проститутка, знаешь? – возмущенно воскликнул он, от вступления переходя к делу.
– Знаю, – успокоил я его. Но Багдасарян успокаиваться не хотел. Он тряс головой и цокал языком. Его тонкая восточная душа не могла смириться с тем, что есть женщины, которые за деньги продают самое дорогое, что у них есть.
Наконец он протянул мне два скрепленных между собой листа бумаги.
– Кличка у нее Шу-шу. Здесь кое-какие ее связи. Кое-какие, – подчеркнул он. – Ты ж понимаешь, дорогой человек, проститутка – не домохозяйка, ее знакомых на одном листке не уместишь. Тут только те, что по нашей части. А это такой народ... – он снова огорченно поцокал языком. – Просто так ни о чем с тобой говорить не станут.
Разве только с поличным возьмешь... И то под протокол – ни-ни!
Он поднялся со своего места, развернул в мою сторону, как боевое орудие, свой похожий на рулевое весло нос и оперся о поверхность стола костяшками пальцев, словно собирался произнести речь. Так и оказалось на самом деле.
– Вот результат: раньше кричали – нет наркомании, нет наркоманов! Теперь взялись за алкоголь, кричат – есть наркомания, есть наркоманы! Теперь говорят: давай, Багдасарян, борись! А как бороться, не говорят. Ведь это не просто наркоманы – это ж люди-граждане. Да еще к тому же больные! Их доктора лечить должны. А что Багдасарян должен делать? Багдасарян должен так делать, чтоб этим наркоманам негде было наркотик купить! Раньше как бывало? Задержали его с поличным, спрашивают: где взял? Он говорит: на улице нашел! Ах, на улице, говорят? Очень хорошо, говорят! Получи три года, принудлечение и привет, говорят! Нет наркомании, – Леван выразительно развел руками, – есть отдельный наркоман. Эх, сколько времени упустили, потеряли!
Он вдруг сник и сел на место, отдуваясь, как после жаркой схватки с невидимым врагом. Потом продолжал, неожиданно ухмыльнувшись:
