Ты посмотри: все-таки пролезла, впереди нас прошла! Мы здесь с шести часов сидим! Вот змея… Чтоб тебе это вылезло боком! Стерва! Видно, блатная. Теперь без блата и на кладбище не попадешь! А, черт с ней. Пусть ее при комиссии обрабатывают, а мы — потом.
Ничего, прорвемся, я везучая. И счастливая. Меня отец научил. Его засыпало во время бомбежки, еле откопали. Врач сказал: лет до сорока пяти доживешь, дальше не гарантирую. Отец и гнал из себя душу, чтобы все успеть и семью обеспечить. Стукнуло ему сорок четыре, собрал он друзей, родню. Не то именины, не то поминки. И целый год готовился к смерти. Это я уже потом поняла, а тогда удивлялась: почему у всех на стенках календари, а у нас нету? Дожил до сорока пяти. Месяц прошел, второй — ни фига! И тут, представляешь, сломался человек. Ждал смерти, а ее нет! Пришел, наконец, в себя, но как переменился! Веселый стал, добрый. Для меня, говорит, теперь каждый день — подарок! Ему уже за шестьдесят, но ты бы видела, как он держится! Одно жалко: на радостях бросил мамку. Она его так поддерживала, утешала, а он, бац, и ушел. Наверно, убежал от страха своего прежнего. Да что мы знаем о своей судьбе? Тык-мык, и жизни нет. Знаешь, есть такая байка. Приходят к врачу четверо больных. Он говорит: всем вам осталось жить ровно год. Один ударился в коммерцию, напоследок хотел заработать побольше денег. Второй — женщины, музыка, гульба. Третий купил на все деньги водки, пил, пил, умер через две недели. А четвертый говорит: «Пойду к другому врачу!» Может, и мы с тобой так… Родим, будем с ними гулькаться. Я бы оставила ребеночка, честно! Сейчас уже не сильно смотрят, есть у тебя в паспорте муж или нет. У нас Наташка была, вечный комсорг, профорг, все, что хочешь, на каждом собрании выступала. У других уже по двое, а у нее — кошка Багира. Дошло до нее: съездила на какой-то семинар, потом, смотрим, поправилась. Хорошую девку родила, три пятьсот. Нет, мне боязно оставлять ребеночка. Он тогда ночевал у меня, а накануне делал у себя в квартире ремонт. Надышался паркетного лака, это такая дрянь, ужас! Выпивши и то опасно, а уж с этим лаком ребенку полный абдуценс! Хватит с меня Юрочки моего несчастного… Да и старая стала. Вчера утром Анжелку чуть не прибила. Знаешь за что? За хлебные крошки! Она из них шарики катала. А я ее по шее, как бешеная. Старость.
Что, заболтала я тебя? Ну и хорошо. Хуже нет, чем ждать. Там-то уже ничего: раз-два, следующая! Провалилась, проснулась, и все дела. Но помнить будешь всю жизнь. И кобеля своего белобрысенького ненавидеть. Дня три. А он станет за тобой ходить, в глаза заглядывать, виноватый такой… Где же это я читала? Ну, неважно. В общем, у одного индейца жена рожала, сильно так мучилась. Он лежал рядом, не мог ей помочь. До того переживал, что перерезал себе горло. Представляешь? Я бы за такого пошла. Да где же сейчас найдешь индейца… Скоро? Тьфу! Сил моих нет. Мандраж пошел. Я сон плохой вчера видела. Вроде стою возле нашего дома, а на другой стороне улицы дочка. Кричу ей: «Не ходи! Здесь машины!» Хочу сама перейти, а тут вода, много воды, откуда она взялась, бежит, как с гор, прямо горбом стоит! Если ждать, пока вода уйдет, Анжелка может не утерпеть, кинется и утонет. Эх, думаю, надо было все-таки отдать ее на плавание, а не на фигурное катание. Вдруг чувствую: кто-то берет меня под локоть. Свекровь! Совсем как живая. И платье на ней то самое, я ей когда-то сшила. А под другую руку пристроился какой-то военный. Повернулся лицом: господи, Гагарин! Улыбается, кивает, мол, все будет в порядке. Я и пошла в воду. Холодина — у-у! Так и проснулась от холода. Вскочила, нарисовала себе по-быстрому лицо и сюда. К чему этот сон, как ты думаешь? Вода — это же смерть! Ой, неохота… Да? Вот и он говорит: к дождю. Как кто? Юрик! Ну, тот, мой первый. У него теперь двое деток. Привела я Анжелку на катание, а он младшего забирал, Дениску. Смешной, голова как одуванчик. С Юрой — одно лицо. Сколько раз представляла, как мы когда-нибудь встретимся, а тут стою, остекленела. Даже Анжелка почувствовала, вцепилась в меня. Какое «замуж»! Склеивать кусочки — гиблое дело. В чем я буду лучше его жены, к тому он быстро привыкнет. А чем она была лучше, тем он меня потом станет попрекать. Нет, солнце мое, ни за что! Начнет он по воскресеньям бегать к своим пацанам, как Анжелка к Володьке, ну его! Хочу сама себе быть хозяйкой. Соскучился — свидимся, а просто так каждый день — тю! Я ему и не сказала, что подзалетела. А так когда-то хотелось от него сына… Нет, дочка лучше. Анжелка, когда была малая, меня утешала: «За каждый выпавший зуб мышка мне приносила подарок. У тебя тоже скоро выпадут все зубы, во подарков будет!» Да, зубы летят один за другим, а мышки нет.
