Изредка проносились крытые грузовики с нарядом полиции, черные офицерские лакированные "вандереры" и серо-зеленые "опели", проходили, громко переговариваясь, солдаты.
Оживленно было только па городской толкучке.
Пестрая, разношерстная толпа бурлила у низкого деревянного забора. Гитлеровские солдаты, отчаянно торгуясь, покупали куриные яйца, сало, молоко. Какой-то тип в фуражке без козырька совал прохожим диагоналевые бриджи. Безрукий инвалид предлагал немецкий хронометр с серебряной цепочкой.
Однажды выйдя на городскую площадь, Алексей замер. Прямо напротив черного остова сгоревшего здания госбанка возвышалась виселица. Ветер раскачивал два трупа. Веревка терлась о перекладину и скрипела.
Алексей долго стоял молча, стискивая палку. К горлу подкатывал тугой комок. Кто эти люди? Хоть бы что-нибудь узнать о них…
Однажды Алексей решился пойти на кладбище поискать Шерстнева.
Сторожка пустовала: окна были забиты наглухо.
Что сталось с Тимофеем? Почему он скрылся? Может быть, провалилась явка? Опасаясь, что за сторожкой следят, Алексей поторопился уйти.
Алексей решил отправиться по другому адресу. Неподалеку от рыночной площади он нашел бревенчатый домик с надписью: "Парикмахерская".
Посетителей не было. Худой, темноволосый, еще совсем молодой человек в белом халате читал газету и хлебал щи из солдатского котелка. Алексей поздоровался с ним и сел в кресло перед треснувшим тусклым зеркалом.
— Что угодно? — спросил парикмахер, откладывая газету.
— Побрейте и подровняйте волосы-длинны стали, Пока мастер взбивал пену в никелированной чашечке, Алексей рассматривал в зеркале его лицо. Было в этом человеке что-то странное, какая-то нервозность движений, пришибленность… И это насторожило разведчика.
Парикмахер, избегая встречаться с клиентом взглядом, молча орудовал бритвой.
— Как работается? Посетителей много? — спросил Алексей.
— Э-э… какие теперь клиенты! — вздохнул парикмахер.
— Место у вас неподходящее.
— Почему же? Рядом рынок…
— И виселица… Не знаете, кто такие и за что их?
Вопрос этот, как показалось Алексею, не понравился парикмахеру. Он отвернулся и стал суетливо править бритву на оселке.
— Не знаю, — наконец ответил он с раздражением. — Откуда мне знать. Это вы у немцев спросите.
Окончание процедуры прошло в молчании. А в это время из окна дома напротив агент полиции не отрывал глаз от окна.
Так и не решившись снова заговорить с внушившим подозрение мастером, Алексей расплатился и ушел.
