Хозяева встретили вольных птиц, как дорогих гостей. Угощали отборным янтарным зерном, сладкими ягодами, вкусным питьем. Не часто доводилось стае видеть такое богатство. Зерно лежало на золотых блюдах, ягоды были рассыпаны на серебряных подносах, напитки плескались в хрустальных бокалах.
Да и сами хозяева были усыпаны драгоценными камнями, золотыми кольцами, браслетами, серьгами.
Между гостями расхаживал красавец-павлин — подкладывал, подсыпал, подливал. Особые знаки внимания он оказывал подруге вожака.
Гордо стоял в стороне вайда, не принимал участия в общем пиршестве. И когда павлин с ягодами на серебряном подносе подошел к нему и склонился в поклоне, вожак резким взмахом крыла отбросил от себя подношение. Зазвенело серебро, рассыпались кроваво-красные ягоды по зеленой траве.
И вышел в круг вайда. И запел, обращаясь к своим собратьям — вольным птицам. И песня его была похожа на рыдание. Он пел о том, что в жизни есть много прекрасного, много дорогого, но нет ничего прекрасней и дороже воли. И нельзя вольным птицам сменить небо на сытую неволю.
Так пел вайда, идя по кругу и вглядываясь в глаза птиц. Но они отворачивались от пего.
И тогда он бросился к своей подруге, но и она отвела в сторону взгляд. Вожак попытался прикоснуться к ее крылу, но вырвалась подруга.
В отчаянии продолжал вайда песню-танец, умоляя стаю взлететь. Но сытая стая была неумолима…
Вновь бросился он к любимой в ноги, склонился перед ней, но, когда поднял голову, увидал только павлина, загородившего собой любимую.
Вскрикнув, вайда взлетел один, унося в небо свою песню. Набрав высоту, бросился он камнем вниз… Оборвалась его песня звуком лопнувшей гитарной струны. Лишь перышко, долго трепетавшее в воздухе, напоминало о гордом вожаке, не променявшем ни на что свою волю. Но и оно, покружив в воздухе, залетело в золотую клетку, медленно проплыло мимо притихшей стаи и замерло перед подругой вайды.
Как завороженная устремила свой взгляд птица-цыганка на это перышко…
И тут перед пей вырос павлин, дунул резко — и отлетела далеко в сторону последняя память о вожаке. Распустил павлин свой ослепительно-яркий хвост и закрыл им и солнце и небо.
Ни разу в жизни не видели вольные птицы такой красоты и застыли в немом восторге. А когда павлин одарил полюбившуюся ему птицу-цыганку золотыми кольцами и всю стаю хозяева уважили дорогими подарками— шалями, монистами, серьгами, — стая вышла из оцепенения. Полилась поначалу неторопливая песня и, все больше набирая силу, перешла в огненную пляску.
