— Зачем ты отпустил ее? — тихо спросил Кувакин.— Теперь она мозгами пораскинет, что к чему сообразит, а потом лови мышку-норушку.
— А ты обо мне подумал? — спросил Демин.— У меня от голода голова кружится.
В дверях появилась Равская.
— Пока греется вода, я, с вашего позволения, позвоню по телефону…
— По телефону? — рассеянно спросил Кувакин.
— Да, звонок пустяковый, но чтобы не терять времени…
— Если пустяковый, то право же, не стоит,— беззаботно ответил Демин.— Тем более вы торопитесь. Давайте лучше продолжим наши беседы — вода и закипит за это время.— И, не ожидая ни согласия, ни возражения, он вынул из кармана пиджака косметическую сумочку, с которой был задержал Татулин.— Это ваша сумочка?
— Эта? — Равская подошла, брезгливо взяла двумя пальцами сумочку, повертела ее, вернула Демину.— Откуда она у вас?
— Татулин утверждает, что эта сумочка ваша,— невозмутимо сказал Кувакин, разглядывая узоры ковра под ногами.
— Ну и что из этого? Вы спрашиваете, моя ли это сумочка. Отвечаю — нет. Хотя, когда-то у меня была точно такая сумочка. Может быть, даже эта самая…
— Посмотрите внимательней, пожалуйста,— попросил Демин.— Это очень важно.
— Важно?! — Равская возмущенно передернула плечами.— Для кого? Вам, наверно, важно прижать меня, а мне важно сделать так, чтобы этого не случилось.
— Ну, пожалуйста! — протянул Демин.— В конце концов, вы ничем не рискуете, ведь с сумочкой задержали Татулина, а не вас.
— У моей внутри была отпорота подкладка, и я сама подшивала ее,— ответила Равская, помолчав.
Демин открыл сумочку, заглянул внутрь.
— Да, здесь есть самодельный шов.
— А что случилось? Откуда она у него? Ах, да, ведь я сама дала ему эту сумочку года полтора назад. Вот человек, а! Я тогда купила себе новую, а он выпросил у меня эту… Зачем, не пойму… Ему бы на свалке где-нибудь работать, вечно всякий хлам подбирает! — с искренней ненавистью сказала Равская.
— В этой сумочке у Татулина была валюта,— сказал Кувакин.
— И много?
— Да. Он сказал, что эту валюту дали ему вы. Для продажи. Это так?
— Господи, какая чушь! — Щеки Равской побелели от возмущения.— Это ведь придумать надо! Он что, ошалел у вас там от страха? Вот только что у меня была Лариса, вы застали ее, она рассказала, что и ее он оговорил — сказал, будто валюту ему дала она… А теперь, выходит, я? Какая мерзость! — воскликнула Равская. И Демин увидел, как дрогнули и напряглись ее ноздри.
— Таким образом,— проговорил Кувакин,— вы признаете, что сумочка эта ваша, но вы дали ее Татулину года полтора назад без какой бы то ни было цели, так?
