— Вы ведете себя как оценщики,— усмехнулась Равская.— Правда, те здороваются, когда приходят в дом.
У хозяйки была великоватая челюсть, узкое лицо, правильный нос, а в глазах… нет, он не мог ошибиться… Она играла. В ее взгляде чувствовалась готовность говорить с кем угодно, о чем угодно, каким угодно тоном. Трезвость, цепкость, непритязательность. Вот-вот, удовлетворенно подумал Демин, это человек, которого почти невозможно оскорбить. Она может разыгрывать оскорбленность, но не более. Оскорбиться искренне, глубоко, безоглядно она вряд ли способна.
— Итак,— уже сердясь, сказала Равская. Она, видимо, недавно покрыла ногти ярко-красным лаком и пальцы держала врастопырку, чтобы не повредить маникюр. Но Демину почему-то показалось, будто она похожа на человека, который только что драл кого-то в кровь этими вот острыми длинными ногтями.
— Моя фамилия Демин.
— Очень приятно.
— Я работаю следователем.
— Даже так? — Равская удивленно вскинула брови.
— А это мой товарищ. Его фамилия Кувакин. Он тоже следователь.
— Два следователя на одну женщину? — усмехнулась Равская.
— Почему же,— Демин пожал плечами.— По женщине на следователя. Или вы ее не считаете?…
— Да нет, что вы… Она… Она ведь здесь не живет. Ты можешь идти, Лариса,— сказала Равская.— Я, наверно, задержусь. У товарищей, как я понимаю, вопросы… Они даже разделись, не ожидая приглашения.
— Мы очень культурные люди,— улыбнулся Кувакин.— Не входить же в одежде, запорошенной снегом, в столь изысканное жилище.
— Понимаю. Вы просто хотели понравиться мне. Итак, Лариса, до встречи.
— Одну минутку,— остановил Демин метнувшуюся к выходу женщину.— Вас зовут Лариса?
— Да…— настороженно ответила та, косясь на Равскую.— Я парикмахер, и Ирина… Ирина Андреевна иногда приглашает меня сделать прическу…
— Не надо, Валя,— сказал Кувакин, рассматривая чеканку, изображавшую красавицу на фоне камней и решеток.— Пусть идет. Ее показания у меня уже есть. Это Тищенко. Одна из подружек Григория Сергеевича.
— Да какая подружка, что вы! — воскликнула женщина возмущенно.
— Вы его тоже причесываете? — спросил Демин.
— Кого? Татулина? — она хохотнула.— Да там причесывать нечего. Сам справится.
— До свидания,— сказала ей Равская.
— Ирина Андреевна, как вам не терпится отправить человека в ночь, в снегопад, в сырость… А может быть, она тоже хочет побеседовать…
— Нет, что вы, я уже и так засиделась… Мне сына надо из садика забирать… У меня сын в садике,— пояснила она с некоторой гордостью.
