— Исполать китайским товарищам, — сказал он с легким сарказмом. — Каково будет их революционное мнение относительно постигшего нас удовольствия?
Китайцы слегка пошевелились. Товарищами их называли только в особо торжественных случаях, обычно же — косыми и желтыми. Это не значит, что наши их не любили. Наши любили их — но по-своему, как любят младших братьев. Чтобы понять эту любовь, представьте, что в семье у вас ни с того ни с сего вдруг завелся брат — желтый, хилый, косоглазый. Этот малый желтый брат беспрерывно жует чумизу, пьет вонючую водку, всюду сует любопытный нос и говорит на чистом китайском языке — как можно после этого его не любить? Вот примерно так, по-братски, любили и наши селяне своих китайских соседей.
Итак, еврейский случай был особенный среди прочих, может быть, даже торжественный. Вот потому-то китайцы, обычно обходившиеся каменным молчанием, вынуждены были как-то реагировать.
Из толпы китайской, словно пчелиная матка из улья, вышел ходя Василий. После того как с десяток лет назад он живым и невредимым покинул Дом смерти, в нем что-то неуловимым образом изменилось. Это был уже не тот ходя, которого знали и жалели все русские поселенцы. Он приобрел значительность, силу и основательность во взглядах. Он женился на Настене, внучке деда Андрона — и никто этому не воспротивился, даже отец ее Иван. А все потому, что была у людей перед ходей тяжелая вина: сначала они сожгли его урожай вместе с жилищем, а потом отправили в Мертвый дом. Но ходя, повторю, неизвестно как вернулся оттуда живым, а не мертвым.
Больше того, он выстроил себе новую фанзу взамен сгоревшей — теперь уж не косую и кривую, а настоящую, человеческую, поселил туда жену Настену, разбил огород — и стал жить как человек, а не как китаец недоделанный. Прошло совсем немного времени, и вокруг его дома стали потихоньку вырастать еще домики, в которых селились новые китайцы.
Места у нас охотничьи, слухи расходятся быстро. Легенда о ходе, который обманул смерть, разнеслась по всему краю. Потомки Желтого императора двинулись к нам в Бывалое, как на паломничество — посмотреть на удивительного своего сородича. Некоторые, прельщенные силой его и значительностью, решили тут же и поселиться.
Их никто не гнал. Только дед Андрон вызвал к себе ходю и попросил, чтобы количество пришлых китайцев не превозмогало числа коренных русских людей.
— Естественным путем — пожалуйста, плодитесь и размножайтесь, но пришлым — конец! — строго сказал староста.
