И весь город входил в окно, и у Кирзача потемнело в глазах от злобы. До чего же люто он ненавидел все это, всю эту «нормальную» жизнь. Он с трудом сдержался, иначе мог бы и непоправимое совершить, алкогольными парами разогретый в своей ненависти. Убить собутыльника — и засыпаться, не доведя до конца самого главного. Но он вовремя напомнил себе, что идет к иной цели, и что он взорвет изнутри этот цельный шар городской жизни, балансирующий, несмотря на все невзгоды, на тяге к миру и покою, к безмятежности и уюту… Люди будут говорить: «Если самого Марка Бернеса убили, то кто же защищен?» И трещина, прошедшая по шару, еще долго не затянется, еще долго будет впускать извне смятение и мрак…
Но прежде всего, надо благополучно выбраться из города. И оружие раздобыть.
И тут его осенило.
На железных дорогах, на местах погрузки и разгрузки всегда есть линейная милиция, охраняющая грузы и следящая за порядком, и охрана эта обязательно вооружена, и грузчики обычно в недурных отношениях с охранниками. Во всяком случае, охранник запросто подпустит грузчика к себе, ничего не заподозрив — как своего. А ночью, когда надо тоннами грузов быстро заполнять или освобождать вагоны, пропажи кого-то из охранников хватятся не сразу. Пока обнаружат труп, Кирзач будет далеко — и со служебным пистолетом, проверенным и пристрелянным. И не надо соваться туда, где можно голову сложить.
— Слушай, — сказал он, — а ты… того… в ночь выходишь?
— До ночи еще далеко… А что?
— Интересно, как у вас платят — сразу?
— Ну, нам зарплата идет, ежемесячно, еще премии быть могут. А студентам, что у нас подрабатывают, на руки расчет выдают, в конце смены.
— Я за студента сойду?
— Брось! Что тебе приспичило?
— Да вот, думаю, сперва восстановить то, что потратил от отпускных, а потом уж к жене возвращаться…
— Это ты дуришь, — с пьяной уверенностью сказал Гриша. — Куда тебе? И потом, не очень-то много получишь. Студентам платят меньше, чем нам, профессионалам… И вообще, давай ко мне в комнату перебираться. Скоро соседи придут, незачем, чтоб они нас на кухне видели.
— Перебираемся, — сказал Кирзач. — Только, может, еще за одной сгоняешь?
— Так это ж не опохмел уже выйдет, а вообще…
— Сам сказал, до ночи далеко. Отойдем.
Гриша недолго сопротивлялся, и через десять минут унесся за очередной бутылкой, а Кирзач, вытянувшись на диване в Гришиной комнате, неспешно соображал, как быть дальше.
Самое лучшее — вместе с Гришей отправиться, и пусть он представит его как мужика, который хочет подработать. Есть и другой вариант: упоить Гришу в усмерть, забрать его документы и отправиться одному. Хотя, зачем оставлять лишнего свидетеля? Убить его, и вся недолга, на диван уложить, укрыв одеялом. Раньше, через сутки, не хватятся, что в постели жмурик лежит, а не упившийся до потери сознания. На работу не выйдет — ну и что? Может, он заболел, может, бюллетень от врача принесет… Друзья-приятели только завтра к вечеру навестить вздумают, а соседям Гриша явно до лампочки…
