Господин Матросов успел в эту секунду вскочить на ноги, но это ему не помогло - Борисыч зацепил его щиколотку рукоятью палки и снова повалил на землю. Там он и оставался еще минуты три, пока его охаживали клюкой, поскуливая от боли. Стало видно, что Борисыч выдохся - взмахи стали реже и сладкого натужного "хеканья" стало не слышно.
- Все,- негромко сказал Абрамыч. - Кончается действие.
Наш друг словно услышал, наклонился к поверженному врагу.
- Слушай, ты... Власть антинародная... Чтоб через три дня все вернул как было. И гараж мой и детскую площадку... Если не сделаешь - пеняй на себя. В следующий раз жалеть тебя не буду... Убью.
Матросов захныкал что-то в свое оправдание, но Борисыч не стал его слушать.
- Я сказал.
Он посмотрел на нас, прощаясь, и не спеша пошел прочь, мимо телевизионщиков. Никто не решился остановить его...
Бах! Бах! Бах!
Выстрелы прозвучали над самым ухом.
Я оглянулся, одновременно занося палку. Один из бодигардов, то ли более других преданный шефу, толь менее других пострадавший стрелял из длинного черного пистолета. Борисыч на том конце ствола качнулся, получив пулю в плечо, но в два прыжка ушел с линии стрельбы и скрылся за домами...
На следующий день, когда мы снова собрались, но не за игровым столом.
К столу нас не пустили - его все еще опутывала пестрая полицейская лента, и мы сели на лавку у подъезда.
Сидели и словно пришибленные после допросов, снятия показания и прочего, а по двору продолжали бродить полицейские.
- А как он ему, - прижмурившись, чтоб ничего не мешало ему переживать этот момент заново, медленно сказал Петрович. - Как он ему врезал! Сердце радуется!
- Борисыч у нас во всех новостях. Родню вспоминают... Оказывается у него дед в ОГПУ служил...
Абрамыч кивнул на старенький наладонник, то ли купленный, то ли подаренный кем-то из студентов.
- Мало ли кто у кого где служил... А за такое надо во дворах памятники ставить. И чтоб пионеры по бокам!
- Сколько твои хомяки после этого жили? -спросил я.
- Несколько часов - точно.
- Ну что ж... Светлая ему память.... Ты, Абрамыч, смотри, пилюльки свои не выброси... Мало ли как дело обернется еще.
Мои товарищи закивали, соглашаясь, и профессор кивнул.
- Помянуть бы надо... Я сбегаю? - предложил Петрович. Он не успел привстать, как в профессорском наладоннике запищал скайп. На моих глазах Абрамович побледнел.
- Плохо? - насторожился Петрович, засовывая руку в карман, поближе к валидолу.
Абрамыч не ответил, занятый компьютером. Своими кривыми пальцами профессор тыкал в экран, выцарапывая иконку.
