…Высокий черноглазый мужчина сурово смотрит на хохочущего мальчика, прыгающего вокруг с деревянным мечом, кричащего: «Отец! Научите меня! Ну научите, пожалуйста!» Он твердо отводит в сторону игрушечное оружие сына и приказывает домоправителю увести ребенка в дом, сам же возвращается к своей лошади…
— Отец тебя любил. Мне он никогда не лгал. Я всегда знала, кто ты и кто я, хотя с матерью мы об этом не говорили. Каждый день, каждый час он всем сердцем раскаивался, что нарушил волю твоей матери. Он хотел, чтобы ты знал об этом. Потом, когда болезнь начала брать свое и он перестал подниматься с постели, он только и говорил о тебе.
Внезапно сверху раздался звук падения чего-то тяжелого, затем — встревоженный мужской голос и какой-то лязг. «Рива!»
— О нет! — простонала Алорнис. — Обычно он встает не раньше десяти.
Ваэлин со всех ног кинулся на второй этаж. Рива, оседлав лежащего на полу небритого юного красавца, прижимала нож к его горлу.
— Темный Меч, здесь разбойник! — крикнула она. — В твоем доме — разбойник!
— Всего лишь скромный поэт, уверяю вас, — прохрипел юноша.
— Поговори у меня еще! — Рива угрожающе нависла над беднягой. — Ты забрался в дом к одинокой девушке! Что, в штанах зудит, да?
— Рива, — спокойно позвал Ваэлин, не решаясь сейчас дотронуться до нее. Случай с рисунками рассердил ее, энергия требовала выхода, и чужое касание грозило потерей контроля: она вся была словно натянутая тетива. — Это друг. Отпусти его, будь добра.
Ноздри Ривы раздувались, она ткнула парня еще разок, но все-таки отпустила его и плавно поднялась на ноги. Нож исчез в ножнах.
— Вижу, вы продолжаете прикармливать опасных питомцев, — сказал юноша, все еще лежа на полу.
Рива вновь подалась вперед, однако Ваэлин быстро встал между ними, протянул парню руку и помог встать. От того несло дешевым пойлом.
— Не стоит дразнить ее, Алюций, — произнес Аль-Сорна. — Вам остается лишь мечтать о таких способностях, как у нее.
* * *
Ваэлин обнаружил Алюция Аль-Гестиана на кирпичной стене сада. Жмуря на утреннем солнце покрасневшие глаза, парень то и дело прикладывался к фляжке. Учебный бой с Ривой оказался более энергичным, чем обычно: в девушке продолжал кипеть гнев. Удары стали заметно уверенней и решительней. Аль-Сорна под конец даже взмок.
— Что, «Братний друг»? — поинтересовался Ваэлин, доставая из колодца ведро воды и указывая кивком на фляжку.
— В наши дни эта дрянь зовется «Волчьей кровью», — ответил Алюций, салютуя ему фляжкой. — Несколько ветеранов — из ваших, кстати — сложили в кучу свои пенсионные деньги и устроили винокурню, а нынче разливают любимый напиток полка не покладая рук. Я слыхал, они разбогатели не хуже купцов с Дальнего Запада.
