Рабочие ушли, и Соня осталась одна. Она достала из сумки замшелый пирожок и машинально начала есть. Нервы болели, ныло сердце, потягивало в печени, и только жевательный рефлекс не изменял.
Утверждение, что жизнь полна контрастов, для Нонны не было тривиальной чепухой. Она знала это наверняка, доказывая собственным примером, что можно совмещать несовместимое. Вторая ее постоянная работа, а теперь уже единственная, была непосредственно связана с духовным. Нонна трудилась в церкви. Вернее, при ней. Раз в неделю в церковно-приходской школе вела театральный кружок. Подруги сначала долго хохотали над этой странной связкой антонимов и спрашивали, рассказывала ли она настоятелю об эротическом журнале? Потом удивлялись, что за церковь такая, где есть театральный кружок? Не секта ли? Нонка убеждала, что обычная наша церковь. Просто настоятель — очень современный человек. Революционный, можно сказать, поп.
Она приходила сюда с радостью. Радовали дети, радовали деньги, и очень воодушевляла близость к Богу. В том, что ей предложили эту работу, Нонна чувствовала знамение. Словно ее работодателем был… Сам. А деньги выплачивала Небесная канцелярия. Они занимались в просторной комнате с большим деревянным распятием у стены. В углу были составлены столы и лавки — в остальных помещениях шел ремонт. Там же, в этом обжитом углу, стены были увешаны детскими рисунками на библейские темы.
Человек десять детей разного возраста стояли полукругом в центре комнаты. Маленькие не могли долго оставаться без движения и подпрыгивали от нетерпения, то и дело толкаясь. Старшие снисходительно ждали распоряжений педагога. Педагог — это она, Нонна.
— Все знают игру «Море волнуется — раз…»? — спрашивает Нонна.
Дети отвечают нестройным хором:
— Да-а-а! Не-е-е-т!
— Так да или нет? Да знаете, точно. Мы сейчас попробуем сыграть в эту игру, ну, в нечто похожее. Только сейчас мы попробуем поговорить на языке своего тела. Согласны?
— Да-а-а!
— А сейчас давайте выберем тему.
Рыжий мальчик предлагает:
— Давайте про монстров — призраков.
— Нет, мы про монстров не будем. Мы, знаете…
Вот что. Возьмем нечто еще более таинственное, чем призраки. Мы возьмем тему сотворения мира. Вот вы все учитесь в церковной школе и наверняка знаете, как Господь создавал жизнь?
— Знаем! — кричат дети. — Нам по воскресеньям рассказывают.
— Ну вот и здорово. Я сейчас не буду напоминать вам, что вы и так без меня знаете, — как, в какой последовательности Господь творил. Только вот что это было?
