Юля наклоняется к уху одного из журналистов и спрашивает шепотом:
— А кто это?
Журналист шипит в ответ:
— Это же Хофмайстер!
— А… А мужик с бородой?
— Худрук…
— А секс-бомба кто?
— Лисицына. Станцевала вторую женскую партию.
Юля оценивающе щурит наметанный глаз:
— Похоже, скоро будет первую плясать.
— Не… Александрова крепко стоит, — отвечает он и обращается к участникам пресс-конференции: — Скажите, а почему нет госпожи Александровой? Это все же ее премьера?
Лисицына торопится ответить:
— Елизавета Петровна плохо себя чувствует после напряженного графика репетиций и вчерашней премьеры. Возраст все же…
Юля громко чихает и оповещает собравшихся:
— Фигня это. Она работает в репетиционном зале. Выглядит обалденно. И чувствует себя прекрасно.
Сто пар глаз нацеливаются на Юлю. В толпе раздается ропот. Худрук едва заметно улыбается сквозь щеточку усов, а Юля, подхватив рюкзачок, убегает, совершенно случайно хлопнув тяжелой дверью. Ну не удержала, извините. Нет, не убегает, а бежит, потому что в этот момент в ее голове что-то взорвалось. Идея! Вдохновение без алкоголя! И Юля врывается в гримерную примы.
Александрова стирает крем с лица и, глядя в зеркало, говорит ей — этой рыжей бесстыднице:
— Стучаться надо, милочка!
— Вы можете говорить все что угодно, я знаю, какое вам нужно платье!..
— Да? Знает она… А мне плевать. Ты опоздала на… — Александрова смотрит на часы. — Мать родная, это уже не опоздание, это очень вольное обращение с циферблатом. Прямо импровизация.
— Я точно знаю, что вам шить. Я ходила по вашему театру и все поняла. «Железная леди в платье из облаков».
— И потом, ты меня оскорбила. Назвала каргой.
— В костюме должен проглядывать ваш истинный характер. Нежность и сила, упорство и хрупкость.
— А в балете в тридцать пять уже на пенсию выходят. А я не ушла. Я поздно проявила себя, поздно стала звездой. Вот они меня и гнобят.
— Два материала совершенно несовместимых. Металл и прозрачный газ…
Александрова внимательно смотрит на Юлю, явно заинтересовавшись тем, что предлагает эта нахалка. Но нахалок учат. И балерина снова отворачивается к зеркалу.
— Нет, ты меня обидела.
— Подумаешь, обидела! Я вам уже все придумала!
И Юля вываливает перед звездой балета свои наброски. Александрова впивается в них жадным и опытным взглядом, однако не притрагивается. Медлит, согласия своего не дает и выжидательно глядит на Юлю. Та тяжело вздыхает, закатывает глаза к потолку и молитвенно складывает руки на груди.
