— О! Это беспокоят из Санкт-Петербурга! Из России! Наша киностудия обзванивает своих старых сотрудников, есть новые предложения.
Дрянь на другом конце земли громко кричит:
— Это тебя! — в голосе слышны насмешливые интонации. — С родины. Какая-то киностудия…
«Ах ты, стерва! Чем тебе наша великая родина не угодила? Ну, погоди, я еще подумаю о тебе плохо!» — думает Нонна. Но не успевает наслать проклятий, потому что сердце падает к ногам. Она слышит Федин голос:
— Алло.
От этого голоса можно было потерять сознание, можно было испытать множественный оргазм, можно было заболеть, долго его не слыша, в конце концов, можно было продать ту же самую родину. На это «алло» нужно было немедленно ответить «всегда», но Нонна нарочито задорным голосом произносит:
— Привет!
Федор на другом конце земли надевает рубашку на голое тело, поддерживая трубку то одним плечом, то другим.
— А!.. Здравствуйте, дорогая киностудия! Давненько вы кино у нас не снимали! Ничего более умного не придумала?
Зачем он так?
— Я подумала, что твоей… девушке будет неприятно, если она узнает, что это я…
— Моей девушке будет все равно, если она узнает, что это ты.
Федор пытается закрепить запонку на манжете рубашки.
— Странно… Мне было бы не все равно.
— В том-то и разница между вами. Тебе слишком многое не все равно. У тебя ко мне дело?
Нонна растерянно глазеет по сторонам, пытаясь найти точку опоры, зацепиться за что-нибудь взглядом, но кроме печального анфаса самого Федора на фоне звездного неба не находит ничего.
— Нет… Вообще-то я хотела…
Федор не злой. Он просто растерян и от этого злится:
— Ну, выкладывай. Денег?
Денег? Нонну словно отхлестали по щекам. И поделом. Привели в чувство.
— Денег? — она начинает овладевать собой. — Ну, это никогда не помешает. Тем более что Мишка растет не по дням, а по часам. Каждый месяц вырастает из штанов…
— Я понял, понял. Штаны нужны.
После таких слов перспектива скорой любовной встречи отодвигается за горизонт. Нонна волнуется и из-за этого переходит на какие-то визгливые трамвайные интонации.
— Вообще-то я хотела раз и навсегда для себя уяснить, как ты мне платишь алименты?
Она снова ломает деревянную спичку.
— Алименты я тебе плачу так, как мы с тобой и договаривались с самого начала, — тебе в руки ни копейки. Тебе нельзя доверять деньги. Они пропадают в твоих руках каким-то мистическим образом.
— А о Мише ты подумал?
— А Мише от меня — счет в банке и полное довольствие.
Федор у себя в Америке тоже ломает спички — только из картона.
