Осенью 1967-го впервые посещаю небольшую двухкомнатную квартиру Пугачева на ул. Сурикова. Он знакомит меня с мамой и приводит в кабинет со шкафами, полными справочной литературы. Других книг почти нет. На мое удивление Пугачев отвечает: «Всего держать дома невозможно. Главное – знать, где найти нужную литературу и документы». Говорим о моей курсовой: «Я думаю, вам следует продолжить работу о Герцене. Хотите взять тему «Письма к старому товарищу»? (А. Герцен – М. Бакунину.) Я соглашаюсь, хотя на уме у меня другое: я делаю первые наброски к социологическому исследованию «Государство и социализм». Словно угадывая мои мысли, Пугачев вдруг спрашивает: «Вы «Боги жаждут» А. Франса читали? Перечитайте!»
В коридорчике, провожая, ВэВэ подает мне пальто. Я смущаюсь и с непривычки не могу попасть в рукава.
– Я что-то не так делаю? – удивленно поднимает брови Пугачев.
Начало мая 1968-го. Нас уже таскают в КГБ. Понятно, что добром это не кончится. Пугачев лекций на третьем курсе не читает, мы с ним почти не видимся. И все же как-то втроем подходим к нему в аудитории:
– Что посоветуете нам делать, Владимир Владимирович?
Что он мог сказать, тем более прилюдно!
– Продолжайте заниматься, все равно надо работать.
* * *
Минуло почти шесть лет. В феврале 1974-го я лечу по платформе метро «Проспект Маркса». Мне нужно срочно доставить с другого конца Москвы лекарства для семьи А.И. Солженицына. (Сам писатель уже выслан, но жена и дети еще в Москве, в квартире в центре города.) На бегу краем глаза замечаю со спины что-то очень знакомое, резко поворачиваюсь:
– Владимир Владимирович – вы?
– А, Виталий Васильевич! – Привычным жестом берет меня за пуговицу пальто. – Что же вы пропали: не пишете, не навестите?
– Честно говоря, просто боялся вам навредить.
– Ну что вы. В академики я не собираюсь, а из профессоров не выгонят. Как ваши дела? Какие планы?
Отвечаю. С пониманием кивает:
– Это ведь (Советская власть. – В.П.) надолго. И эмиграция вряд ли будет вам полезна. Знаете что? Пишите-ка о Пестеле! Самое время. У вас сейчас есть собственный опыт для такой темы. И приезжайте ко мне в Саратов.
В это же лето я побывал в Саратове, посмотрел на холостяцкий быт ВэВэ, побывал с ним в университете, с кем-то познакомился. Получил – с дарственными надписями – несколько номеров межвузовского сборника «Освободительное движение в России» под редакцией Пугачева. Тираж его (1000–1500 экз.) для советского времени был невелик, и я, шутя, называл его (и поздние – еще менее тиражные издания) пугачевским «самиздатом».
