"В тыща дивятсот сорок дивятом году был под следствием. Привлекался по питьдесят восьмой статье, но дело прикратили".
- Какое, вы говорили, у него образование?
- Три или четыре класса. Еще до войны закончил.
- Любопытно, - сказал Сотниченко, дочитав бумагу. - И вы считаете, что причина в этом? - Инспектор показал на запись, относящуюся к сорок девятому году.
- Не совсем. - Воскобойников снова снял очки и постучал дужками по бумаге. - Знаете, в чем его обвиняли?
- В чем?
- В пособничестве оккупантам. Я наводил справки.
- Но, насколько я понимаю, до суда дело не дошло?
- Нет. Компетентными органами установлено, что немцам он не помогал. В сорок втором, в оккупацию, ему было всего пятнадцать лет.
- Я не совсем понимаю. Если в его действиях не нашли состава преступления, к чему вытаскивать на свет эту историю? Зачем вы мне рассказываете об этом?
Воскобойников откинулся на спинку кресла. По его губам пробежала улыбка.
- Ведь вы интересовались, с какого горя пил Волонтир? Не удивляйтесь. Дело в том, что у Волонтира был старший брат - Дмитрий. Четыре года назад его судил военный трибунал, и наш Георгий Васильевич выступал на процессе свидетелем. Дмитрия приговорили к высшей мере...
- В чем он обвинялся?
- В измене Родине.
- А подробностей не знаете?
- Знаю. Во время войны Дмитрий Волонтир перешел на сторону врага, служил в зондеркоманде, участвовал в массовых расстрелах мирного населения на территории СССР, в частности у нас в городе в период оккупации.
- Понятно, - не совсем уверенно проговорил Сотниченко. - Простите, а откуда у вас столь обширная информация?
- Да не смотрите вы на меня так подозрительно, - снова, на этот раз совсем по-мальчишески, улыбнулся кадровик. - И не думайте, что я разыгрываю из себя Шерлока Холмса. Все гораздо проще: я участвовал в суде над Дмитрием Волонтиром.
- В каком качестве?
- Общественным обвинителем.
- Вот оно что. - Инспектор с повышенным интересом посмотрел на начальника отдела кадров. Следовательно, вы считаете, что суд над старшим братом так сильно подействовал на Георгия Васильевича, что он запил?
- Утверждать, конечно, не могу, но что пить он начал после того процесса - это точно.
Некоторое время сидели молча. Воскобойников спрятал папку в сейф.
- Еще вопрос, - нарушил молчание Сотниченко. - Почему вы посоветовали мне обратить внимание на дату, стоящую под автобиографией?
- В пятьдесят шестом он не указал, что у него есть брат. Скрывал это, - ответил Воскобойников. - После процесса это было бы невозможно. О суде над Дмитрием Волонтиром знали все, весь город...
