* * *
Через день после вечера, когда Сергей впервые переступил порог театра, пятерка собралась в комнате у близнецов.
— У тебя что… зубы болят? — осторожно полюбопытствовал Шашапал, глядя на сумрачного друга.
В ответ Сергей опустил правую бровь так низко, что почти целиком закрыл ею глаз. Левую бровь, наоборот, неимоверно взметнул вверх.
Первой на метаморфозу лица Сергея среагировала Медуница. Вскочила, попятилась к стене.
Зато у Ига любопытство опередило испуг. Он даже придвинулся к Сергею.
— Зачем ты бровями крутишь?
— Заметил? — зловеще пробурчал Сергей.
— Может, хватит фикстулить? — наливаясь негодованием, решительно потребовал Ник.
— Глупец, — вслед за мученическим вздохом печально проговорил голос того, бывшего Сергея. — Неужели не понятно, что это Он в меня вселился?
— Кто Он? — чуя необычайность, попытался уточнить дотошный Шашапал.
— Спички у кого-нибудь есть? — ушел от ответа Сергей.
— Вот, — выложил коробок на стол Иг.
— Хорошо, — грустно кивнул Игу Сергей. — Жженый сахар делать умеешь?
— Я умею! — подсуетился Шашапал.
— Тогда и займись, — бросил ему Сергей и выложил на стол круглый жестяной чемоданчик, раскрашенный колокольчиками и ромашками. — Здесь триста граммов пиленого сахара. Тетя Катя на той неделе подарила.
Вслед за сахаром Сергей выложил на стол две стеариновые свечи и коптилку с лампадным маслом, выпрошенную у бабушки.
— Для серьезного разговора нужна атмосфера кошмара. Иг, зажги свечи и коптилку… Да лампочку погасить не забудь. А ты, — поднял Сергей усталые глаза на Шашапала, — начинай плавить сахар… Чтобы лучше думалось, надо во рту горьковатый привкус иметь, — задумчиво добавил Сергей.
Приготовив все необходимое, приступил к плавке сахара Шашапал.
Нервно пожевав нижнюю губу, Сергей тихо спросил:
— Кино, по-вашему, чудо?
— Конечно, — мгновенно отреагировал Шашапал. — Особенно когда показывают у нас «Багдадский вор», например. Или «Индийскую гробницу».
— А кто из вас бывал когда-нибудь в театре? — немного подождав, спросил Сергей.
Четверка насторожилась.
— Так вот, театр чудо поинтереснее кино! — объявил Сергей.
— А почему все-таки? — потребовал уточнения Шашапал.
— Потому что в кино все, что там происходит, сначала кто-то видел, а потом уж тебе показывает, — терпеливо объяснял Сергей. — А в театре все на твоих глазах творится. В кино, как во сне, когда знаешь, как бы страшно ни было, все равно проснешься… Все громадные, невероятные. Особенно если сбоку смотреть. А в театре все живые. Дышат. Их потрогать можно.
