Именно тогда, чтобы навсегда забыть, не вспоминать, не сравнивать, Федор вырвал из записной книжки страничку с номером Катиного телефона. Но сейчас эти семь цифр легко и непринужденно всплыли в его памяти, как молочная тайнопись проявляется под огоньком свечи. Как будто последний раз Федор звонил по этому номеру вчера. Да и благопристойный повод позвонить эдак вот неожиданно представился. Он снял трубку телефона и, чувствуя, как затряслись пальцы, набрал эти семь цифр.
Наверное, Катя просто была рядом с телефоном. Хотя необязательно, просто из любого угла ее крохотной квартирки до аппарата было рукой подать. Или радиотрубка лежала у нее в кармане. Как бы то ни было, ответила она на первом гудке, словно ждала звонка.
— Алё-о! — запел в трубке Катин голос, и у Федора внутри все перевернулось.
— Добрый вечер, Катя! — сказал он, пытаясь контролировать предательское дрожание голосовых связок, в результате чего его голос зазвучал совершенно уж неестественно и хрипло. — Это Федор Ионычев вас… тебя беспокоит. Помнишь такого?
Тишина в трубке длилась, может быть, секунду или две, но Федору они показались бесконечными. С какой вообще стати он решил, что сюда можно звонить? Потому что много лет назад ему сказали: «Буду ждать»? Чушь, сколько времени-то прошло! Так долго даже в сказках не ждут. Там, наверное, муж, дети, привычная, может быть, даже счастливая жизнь, а тут он со своим дебильным звоночком: «Здрас-сьте, приехамши!» Тоже мне Садко, заморский гость!
— Здравствуй, Федор Ионычев, — наконец выдохнула Катя. — Я помню тебя. Все эти десять лет, девять месяцев и тринадцать… нет, четырнадцать дней я помню тебя. Что у тебя с голосом? Ты простудился?
— Нет, нет, все в порядке! — воскликнул Федор, от услышанного испытывая странный теплый прилив к сердцу. — Как ты?
Вроде бы самый простой, обыкновенный вопрос, но интонации голоса сами вложили в него все, что волновало сейчас Федора, от «Интересно, как ты теперь выглядишь?» до «Замужем ли ты?»
— Мамы нет давно, я одна, — тонко уловив всю глубину вопроса, ответила Катя. — В остальном — все ровно, ни выпуклостей, ни впадин. В общем, живу, как все. Ты…
На секунду она повесила это «ты» на тонкой ниточке, и Федор ощутил, что сейчас — вершина, после которой разговор покатится либо к одному, либо к другому финалу. Ему вдруг очень захотелось, чтобы — к тому, как раньше.
— А ты просто так звонишь или приедешь? — словно в ответ на чаяния Федора, совершенно естественно и непринужденно спросила Катя.
