Глава 10. Когда небо темнеет
И побежали дни! Они летели как… как…
Не будем мечтать. На самом деле дни ползли наподобие рахитичной черепахи. И заняты они были самым неприятным и самым бесполезным в мире делом: бытом.
А кому приятно будет, когда тебе предоставляют выбор: или ешь пиявок, или помирай с голоду?
Проблему продовольствия взялся решить Эдмус. С собой для путешествия на кухню он прихватил Виолу и Веслава, мотивируя это тем, что повара привычны ко всему, и запугать их будет непросто. Но совместное воздействие триаморфини и алхимика на закаленные нервы поваров оказалось эффективным: нам выделили отдельный рацион.
– Крылья крякодуглов? – Эдмус с интересом проанализировал как-то мою тарелку. – Хм, откуда ж они взяли? Эти птички – прямо-таки бич здешних лесов, и поймать их ох, как непросто.
Я тут же отобрала у него крылышко. Мне было все равно, бич, кнут или плетка. Меня не волновало то, что наименование птицы служит еще и местным ругательством. Я довольствовалась тем, что мясо напоминает куриное.
– А по-моему, пиявки вкуснее, – заметил шут. – Веслав, ты сейчас начнешь кусать собственные пальцы! Может, попросить их увеличить вам порции?
– Угу, – отозвался алхимик, не слыша и не замечая ничего вокруг.
После неудачи с зельем он оказался самую малость перегружен. Во-первых, по ночам Веслав проводил раскопки в здешних архивах, пытаясь хоть что-то узнать о судьбах мира сего. Во-вторых, как только он оказывался в комнате – бросался или проводить какие-то опыты, или делать расчеты в том самом блокноте. В-третьих, он снова взялся за прорицание Данилы. Сегодня его на этом подловил Эдмус.
– Не раз откроются Врата. Арена боя ждет шута, – прочитал он, глядя в перевернутый по отношению к нему блокнот. – Как интересно! Ты решил податься в придворные поэты, Веслав? Это… гм… меня ждет арена?
Алхимик все-таки укусил свои пальцы и виноватых, конечно, нашел на стороне.
– Тебя ждет скоропостижная смерть, если еще раз сунешь свой нос в мои вещи! – вызверился он на спирита. – Что еще?
Один из стражников, который как раз зашел в наши покои, услышав столь злобный тон, слегка шарахнулся. Правда, потом доложил, что нас требует к себе Цепеок.
Герцог заседал в Зале Скорбных Дум, где мы его увидели впервые. Таких залов во дворце была целая вереница, каждый для своей цели, и некоторые уже успели порадовать меня своими названиями. О чем, например, можно думать в Зале Немого Бешенства или в Зале Тяжелого Презрения?
