Я замерла возле телевизора. Афонин спокойно смотрел, чуть-чуть укоризненно, как будто говорил: «Эх вы…»
И в самом деле: что такое деньги? Гора бумаги. А здесь — целая человеческая жизнь, данная Богом. Деньги можно заработать, а жизнь повторить нельзя.
Афонин смотрел с экрана — молодой, в расцвете сил. Где-то за тридевять земель лежали его деньги, за которые он заплатил жизнью.
Время катилось вперед. Девяностые годы получили название «лихие». Они ушли в прошлое вместе со стрелками, бандитскими разборками, малиновыми пиджаками, вместе с тяжело пьющим президентом.
Сейчас другой президент и другое время.
Павлуша вырос. На даче не появляется. Я его редко вижу, но продолжаю любить в нем того, маленького и писклявого.
Тончик тоже вырос. Продолжает жить в кирпичном доме. Почему бы и нет?
Я иногда вижу его в липовом парке. Мы встречаемся глазами. Тончик смотрит смело, чуть улыбаясь. Потом здоровается:
— Здравствуйте.
Я отвечаю:
— Добрый день, — и иду дальше.
Оборачиваюсь и провожаю его глазами. Рассматриваю. Тончик похож на отца, но выше ростом и более породистый, если можно так сказать о человеке. Роскошный Тончик. Он никуда не уехал. Остался в своей стране. И правильно сделал. Будет улучшать генофонд.
Тончик тоже оборачивается, вероятно, чувствует мой взгляд.
Вечер. Дорога. «Мерседес».
В «мерседесе» за рулем — предприниматель Михаил, довольно молодой и вполне симпатичный.
Михаил нажимает кнопку приемника. Машина наполняется ритмичной музыкой. Поют цыгане — хорошо, бездумно.
Вдруг музыку прорезает телефонный звонок. Михаил выключает приемник, подносит к уху мобильный телефон:
— Да! Это ты, Коваленко?
— Это я, — отзывается Коваленко. — Спросите, зачем я звоню.
— А мне и спрашивать нечего, денег хочешь на халяву.
— Почему на халяву? Наши деньги честно заработаны. Объект окончен.
Нам надо ехать домой. Нас семьи ждут.
— Так езжайте. Кто вас держит?
— Мы приехали в Москву на заработки. Мы хотим получить свои деньги. А вы нас кидаете.
— У меня сейчас нет. Товар застрял на таможне. Что, нельзя подождать?
— Сколько же можно ждать? Мы так не договаривались.
— Будут деньги, я сам тебя найду. Не звони мне больше!
Михаил бросает трубку. Включает цыган, но настроение испорчено. Едет злой.
Машина подъезжает к дорогому дому.
Михаил поднимается на лифте. Входит в свою квартиру.
Домработница Зина помогает ему раздеться. Осторожно спрашивает:
— Михаил Алексеич, вы не могли бы мне дать зарплату? Мне надо кредит погасить в банке, а вы уже два месяца не платите.
