Девятнадцатилетний Карболай вел себя на допросе по–иному. Прежде всего он оказался вовсе и не Карболаем, а жителем Кузнечных рядов в Чите Соколовым Николаем Александровичем, занимающимся извозом на собственных лошадях.
— Карболай — это у меня прозвище, — виновато улыбаясь, пояснил он. — Мальчонкой прозвали, так и не отстает…
Карболай почти слово в слово повторил все только что услышанное от Костиненко, и это сразу же насторожило Васильева. Как ни казался Карболай казаться спокойным, но в его выпуклых светло–синих глазах был заметен испуг.
— Я уже предупреждал, — сурово произнес Васильев, — что за ложные показания вы будете нести строгую ответственность. Вам понятно это?
— Да, — тихо ответил Карболай, зачем–то оглянувшись на дверь.
— Значит, между зимовьями на двадцать пятой и сорок первой версте вы с Костиненко никого, кроме охотников, не встречали?
— Нет, не встречали…
— И вы, значит, — повысил тон Васильев, глядя прямо в оробелые глаза допрашиваемому, — никого не видели ни на дороге, ни в стороне от дороги?
Карболай уже был явно растерян. Открыв с перепугу рот, он долго молчал, потом еще раз оглянулся на дверь и торопливым полушепотом произнес:
— В стороне я не говорил… В стороне вы не спрашивали.
Васильев подошел к двери, поплотнее притворил ее и сел на место, к широкому, выскобленному добела столу.
— Рассказывай все!
Карболай поспешно и сбивчиво стал рассказывать, что когда они перевалили хребет и стали спускаться, то впереди на обочине тракта он заметил идущих гуськом людей. Ему показалось, что были они с оружием. Как только они с Костиненко стали нагонять их, то неизвестные свернули влево с дороги и скрылись в кустах.
— Что за люди? Какие из себя? — записывая показания в протокол, спросил Васильев.
Всех Карболай не разглядел — далеко было, а двоих вроде бы приметил. Один высокий, тонкий, в защитной шинели и зимней шапке. Второй — среднего роста. Он–то и заметил подводы, оглянулся, и Карболаю показалось, что у него вроде бы рыжая борода, а одет он, как будто, в серую солдатского сукна тужурку. Карболай так перепугался, что сделал вид, будто никого не видел, даже отвернулся в другую сторону. Потом подхлестнул лошадь и поехал быстрее, благо дорога шла под гору. Костиненко отстал от него чуть ли не на версту и даже на глаз пропал за поворотом. А еще версты через две–три он и встретил охотников.
— Ты сказал им, что видел вооруженных людей.
— Не-е. Молча разъехались…
— Почему?
