Возвращались охотники на светло–серой лошади. Один кучерил, двое сидели в задке коробка. Видно, они торопились в город, так как кучер то и дело погонял лошадь.
Вечером, часов в девять, в зимовье неожиданно пришел раненный в ногу человек. Был он без сапог, в обмотанных вокруг ног изодранных портянках и сказал, что на них напали на тракте вооруженные люди. Свое ружье, обувь и шубу он бросил в лесу, чтоб было легче бежать, а о судьбе товарищей ничего не знал. Всю ночь он просидел в избе с наганом наготове и стонал от боли. Есть ничего не стал, только все время пил воду. Утром написал записку и послал ее в город с проезжим крестьянином, а сам направился на озеро Коморье, где, по его словам, остались два других его товарища.
В день убийства по тракту со стороны города и обратно в разное время проехало несколько крестьянских подвод. Поскольку все они останавливались в зимовье, молодой Внуков смог дать кое–какие о них сведения. Одних он знал по фамилии, других запомнил по названию деревни, по грузу на телеге или по масти лошади.
Особенно заинтересовал Васильева житель селения Мухор–Кондуй Николай Костиненко, который проезжал зимовье часов около семи–восьми вечера, то есть незадолго до появления раненого Козера. Ехал он на подводах вместе с Карболаем из Читы, которого молодой Внуков знал, так как жили они неподалеку, в Кузнечных рядах.
Когда начало светать, Васильев отправил на розыски Станислава Козера троих курсантов и попутно велел в Мухор–Кондуе найти и задержать для допроса Костиненко и Карболая. Сам он уже собирался вернуться к месту преступления, как из города на легковых автомобилях приехали товарищ министра внутренних дел Дальневосточной республики Иванов, директор госполитохраны Бельский, инспектор милиции Забайкальской области Антонов, военный врач Штейн и следователь по особо важным делам Фомин.
Васильев доложил обстановку. Антонов особенно нервничал и резко выругал его за то, что до сих пор не найден Станислав Козер. Он приказал немедленно же самому Васильеву отправиться на его поиски.
Однако на общем совещании было решено, что допрашивать Козера, Костиненко и Карболая целесообразней после тщательного осмотра места преступления.
В семь утра Фомин и Васильев приступили к расследованию на тридцать третьей версте.
Теперь, при свете дня все выглядело проще и бессмысленней. На убитых было обнаружено множество огнестрельных и холодных ран, нанесенных, по видимому, уже после их смерти. Темно–синяя книжечка, валявшаяся на дороге, оказалась пропуском для входа в здание госполитохраны. Никаких других документов у убитых найти не удалось. В лесу, слева от дороги, у обгорелых пней были обнаружены стреляные гильзы и обойма от японской винтовки, старый пиджак и пара рукавиц, принадлежавших злоумышленникам.
