Где пальмы стоят на страже... | страница 49

Там, в развилке дерева, на высоте человеческого роста, глядела своим черным окошком на восход заброшенная постройка термитов, в которой этим летом поселилась чета маленьких попугаев.

Земледелец осторожно поднял жесткую от мозолей руку и стал шарить в гнезде, ища бесперых еще малышей. Но вдруг резко выдернул руку, ничего не понимая. Что-то резко, больно, режуще, мгновенно проткнуло ему ладонь в двух местах.

И, пока он с удивлением осматривал эти уколы, странная голова — удлиненная, бесформенная, увенчанная прочерченным по темени крестом — показалась из жилища термитов, пристально глядя на человека маленькими глазками, в которых остро блестели какие-то злые искры… Поселянин почувствовал, как смертный холод прошел у него по спине.

Это была уруту, самая страшная змея бразильских нагорий, от укуса которой не помогали ни домашние средства, ни лекарственные травы.

— Пропал я теперь… Пропал…

Змея, высунув раздвоенный язык, зловеще поблескивая крошечными глазками, смотрела с угрозой, готовясь к новой атаке на непрошеного гостя, так дерзко нарушившего ее послеобеденный сон; а индеец, придя в себя после первого оцепенения, вынул из-за пояса свой длинный нож, с которым не расставался, и резким ударом отделил от тела грозную голову.

Потом, ни мгновенья не поколебавшись, приложив посиневшую ладонь к изъеденной коре старого дерева, еще более резким ударом отрубил себе кисть.

И, разодрав зубами холщовую рубашку, обернул лоскутом искалеченную руку и пошел из леса, ступая твердо, гордый и суровый, по дороге домой, словно лесной бог, покидающий свою чащу — такую знакомую, такую родную, но такую опасную, такую коварную, такую предательскую…

Кроличий круг

Изабель, Беатрис, с глазами медового цвета, и Лоло и Силвино, вставши в круг и взявшись за руки, танцевали вместе с Додо и двумя кроликами.

Да, двумя кроликами. Они приехали в корзине с крышкой одним ленивым ноябрьским утром, в воскресенье, когда в доме у тети Бизуки, где я жил и который находился в Андараи, наливались на деревьях фруктового сада первые плоды сапоти, разбухая на глазах.

— Они породистые, — сказал дядя Мануэл, владелец соседнего участка, расхваливая свой подарок.

— Ангорские, не помесь какая-нибудь, — показывал он их, подымая за уши и объяснив в ответ на мой протест против подобного варварства, что это обычный и правильный способ брать этих зверьков.

Ангорские ли, нет ли, но никогда не было на свете кроликов так горячо любимых и таких, по-моему, красавцев, белых, мягких, глазки красные, уши розовые — прелесть!