Я двинулся вверх по улице, он тащился за мной как привязанный.
— Хочешь помочь нам? Людям? Действительно, помочь?
— Конечно! — пылко сказал он. И вдруг насторожился. — Если это не…
Здорово же он сам себя напугал…
— Не противозаконно? — услужливо подсказал я.
— Да… нет… Просто я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал…
Куда уж больше, подумал я. А вслух сказал:
— Никто и не пострадает. Напротив… Если удастся… ты предотвратишь преступление. Против человечества.
— Преступление Против Человечества! — Я отчетливо услышал, как он это произнес — каждое слово с большой буквы. Господи, подумал я, да он же еще совсем мальчишка… Ну, ладно, не совсем мальчишка… Все равно…
— Мне случайно удалось раздобыть кое-какие очень серьезные материалы, — я говорил спокойно, стараясь сбить с него этот избыточный аффект, — их нужно передать в американское посольство. Сам я не могу — нужно кое-что сделать… Да и шансов у тебя больше.
Он задумался. Видно, пришел в себя и сейчас прикидывал варианты. Мажору легче связаться с посольскими, чем человеку, — какое-нибудь общество Евразийско-Американской дружбы или культурный центр, куда людям путь, в общем, заказан…
— Пожалуй… Да, наверное, это возможно. А кому передать?
— Все равно — кому. Хоть мажору, хоть человеку. Не важно.
Надеюсь, у них найдется оборудование, чтобы прослушать эту пленку — говорят, у американцев такая техника, что нам и не снилась…
Я вложил ему в ладонь кассету.
— Тогда действуй.
— А… Что там? — недоуменно спросил он.
— Неважно. Ты просто передай, и все. Но сам… не через кого-то, сам. Американцу. Понял? Не нашему — только американцу! И не говори никому…
— Да я понял.
— Надеюсь.
Он помолчал. Потом спросил:
— Это и, правда, так важно?
— Да, — устало согласился я, — правда. Ну, беги — не нужно, чтобы нас видели вместе…
Он так и рванул — аж крылья захлопали. А я поспешил в Центр. Хоть бы Гарик был еще там — может, его вызвали в какие-то высшие инстанции, раз такое творится. Шевчук мне этого не простит — навести на них контору… ладно, потом разберемся… Если будет время…
* * *
— Ты выдвигаешь очень серьезные обвинения, — сказал Гарик.
Окна в помещении были заклеены липкой лентой — крест-накрест. Они что ж, ожидают еще взрывов? Аскольд их припугнул?
Я сказал:
— Еще бы… А как бы ты поступил на моем месте? Позволил бы тащить себя на бойню?
Он пожал плечами.
— Пока еще я на своем… А если это провокация?
— Тебе решать, Георгий. Тем более, есть доказательства.
— Эта пленка? А где она — у тебя?
