Домики по улице Петра-реформатора были низенькие, большей частью одноэтажные, окна начинались чуть не от земли, но за занавесками вполне можно было различить приличную модную мебель, а порою — и хрустальные люстры, которых не постыдился бы концертный зал среднего размера. Зарабатывали в Нижнем Городе не так уж плохо.
Но к дому номер десять это не относилось. Дверь обшарпана, звонок вырван с мясом. На стене надпись углем «бей мажоров!», поспешно затертая, но все равно различимая. Откуда-то сверху доносилось приглушенное воркование — я задрал голову: на крыше громоздилась шаткая, покосившаяся голубятня.
Шевчука я застал дома.
Он даже не удивился, увидев меня.
— Проходи, — сказал он торопливо, — в кухню проходи. Я сейчас.
Он нырнул в полутемную комнату, потом вновь появился. Рукава у него были закатаны по локоть, рубашка в мокрых пятнах.
— У жены токсикоз, — пояснил он, — второй раз за сегодня откачиваю… А эти сволочи кордоны поставили.
— В скорую звонил?
— Не едут. Не до того им. Больницы там забиты. До хрена раненых, слыхал?
Я сказал:
— Слыхал. Кто это мог сделать, как ты думаешь?
— Есть у меня одна идея, — сказал он равнодушно.
— Какая?
— А поглядим…
— Не так уж сложно такую бомбу собрать, верно, Адам? И ты бы мог…
Он внимательно посмотрел на меня.
— Кто угодно мог бы. При чем тут я?
— Себастиан рассказывал, он тебе что-то притащил по твоей просьбе.
— Мажор этот? — Он покачал головой. — Так, значит, наш борец за равноправие наложил в штаны и тут же побежал каяться? Так я и думал.
— Никуда он не побежал. Это я тебя спрашиваю, Адам. Чем ты занимаешься, скажи на милость?
Он внимательно посмотрел мне в глаза.
— Что бы я тут ни делал, к взрыву в Пассаже это не имеет никакого отношения. Никакого. Мамой клянусь. Да за кого ты меня принимаешь?
— Сам знаешь, как оно бывает. Когда кого-то так сильно ненавидишь, остальное начинает казаться… неважным. А ты же их ненавидишь, разве нет?
— Ненавижу… — Он устало потер лицо. — Что с того? Да я в жизни не стал бы… Там ведь женщины были… дети…
— Они ж не ваши были. Из Верхнего Города. Ты же и их тоже ненавидишь… нас…
— Господь с тобой, Лесь! Ради чего же я все… Нет, это не я. Здоровьем жены клянусь.
— Кто же? Я-то думал, они группу Ляшенко тогда всю взяли…
— Диссиденты? Подпольщики? Нет. Не верю. Такое мощное устройство — я бы знал… до меня дошли бы хоть какие-то слухи… Нет, Лесь, — он покачал головой, — нет. Говорю тебе, тут совсем другое дело. Ты еще вспомнишь… Лесь, это они. Они сами все устроили. Этот взрыв в Пассаже.
