Книга ходила ходуном, трясясь как припадочный больной. Спустя минуту все закончилось. Вторая печать пала.
− Я почувствовала! – прошептала Вика, ощупывая себя.
− Что именно? – спросил Алекс.
− Силу. Она наполнила меня.
− Поздравляю, − кисло улыбнулся Макс.
− Ты солгал, − обвинила его Вика. – Ты сказала, что ничего не изменилось, когда твоя печать пала. Это ложь!
Макс пожал плечами:
− Какая разница? Ты все равно не сможешь воспользоваться силой.
− Стоп, − вмешалась Ева. – Я ничего не понимаю. О какой силе речь?
− О нашей, − раздраженно отмахнулась Вика. Слова Макса ее огорчили.
− Что не так с вашей силой?
− Первые четыре печати, − сказал Алекс, − даруют всадникам полную силу. Но только в том случае, если амулеты при них.
− Амулеты? – переспросила Ева. Рука сама собой потянулась к шее, где недавно висела цепочка с кулоном-полумесяцем. А она-то считала кулон простым украшением. Вот почему Алекс так неохотно отдал его отцу! Самаэль нарочно лишил их силы. Пока амулеты у демона, его власть над всадниками безгранична.
Ева впервые видела Вику подавленной. Нелегко чувствовать в себе дремлющую силу и быть невластной распоряжаться ею. Особенно тяжко это для деятельной натуры Войны.
− Подними книгу, − велел Алекс. – Пора ехать дальше.
К концу дня, когда небо из темно-серого превратилось в непроглядно черное, на горизонте обозначилась вершина башни. Ее длинный стержень чуть накренился вбок, копируя Пизанскую башню. Из-за опоясывающих фасад винтовых лестниц башня напоминала многоярусный торт: широкий у основания, но постепенно сужающийся к верху.
− Это и есть Вавилонская башня? – поинтересовалась Ева.
− Она самая, − кивнул Макс.
Он давно ехал рядом, но Ева не решалась заговорить с ним, помня о том, что произошло в шатре. Ее терзала неизвестность: заметил ли Макс что-нибудь? Как это выяснить, не вызывая подозрений?
− Ты какая-то задумчивая сегодня. Что стряслось? – произнес Макс.
Ева скрестила пальцы наудачу и бросилась в омут с головой:
− Что ты делал после того, как выпил хмельное зелье?
− Ничего особенного. Развлекался с гостями. Принимал участие в эстафете, прыгал через костер, играл в оркестре. Всего не упомнишь. Даже странно, откуда энергия бралась.
− И не было ничего такого, о чем бы ты не мог мне рассказать?
− Ты намекаешь на что-то конкретное? − нахмурился Макс.
Вот он − подходящий для признания момент. Надо лишь открыть рот и сказать: «Мы с Алексом поцеловались». Макс обязательно ее простит. Ведь это была не она, а зелье, вскружившее ей голову. Но слова не складывались в предложения, а звуки не покидали рот.
