* * *
По экрану бежали люди и громко кричали. Мы поднимались по ступенькам на ощупь, пока не добрались до самой середины. Там и утонули в мягких креслах. Народу в кино оказалось немного. Я достал бутылку шампанского, стал осторожно открывать, но в самый решающий момент рука соскользнула и пробка под взрывы на экране вылетела в первые ряды. Леру разорвало смехом.
– Что ты ржешь?
– Извини, я так плачу.
– Я вижу, слезы счастья. Есть повод? – стряхнул с себя пролитое вино, отхлебнул и передал ей сосуд.
– Слезам повод не нужен, слезам нужны глаза. – Она сделала два небольших глотка.
Пузырьки приятно щекотали внутренний мир. Кино было паршивое, зато ее поцелуи восхитительны. Я всегда был уверен в том, что кино – лучшее из искусств, потому что в его темноте можно исчезнуть, заблудиться, заплакать, заняться еще черт знает чем. Оторвав руку от ее спелой груди, поднял с пола бутылку, сделал очередные пару глотков, протянул Лере. Она тоже набрала полный рот вина и неожиданно прилипла своими губами к моим. Я почувствовал, как ее вино потекло по моим деснам. Мы выпили половину и уже не пытались вникнуть в суть картины.
– Где ты так научилась целоваться?
– В кружок ходила.
– Я тоже хочу в этот кружок.
– Тебя не возьмут.
– Почему?
– Потому что ты мне нравишься, – повернулась она ко мне.
– Ты серьезно? – спросил я ее в самое ушко.
– А разве не видно?
– Нет, темно.
– Тогда потрогай.
* * *
Я ласкал шелковый штрих-код ее лобка, когда она открыла глаза.
– Вероника, ты можешь пообещать мне одну вещь, – произнес тихо, поцеловав ее в живот.
– В постели можно пообещать все что угодно.
– Когда я умру, обещай, что будешь приходить на могилку.
– Ага, с цветами?
– Нет. Цветов не надо. Просто присядь помочиться, чтобы я даже оттуда мог видеть прелести этой жизни.
– Ууу, как грустно. Ты же говорил, что твоя любовь бессмертна.
– Я не за любовь пекусь, я за себя. Ты когда-нибудь изменяла?
– А я что сейчас по-твоему делаю, – потянулась Вероника за телефоном к столику.
– Раньше ты была только моей. – Мне стало не по себе.
– А сейчас?
– А сейчас я даже знать не хочу… Ну чья ты теперь? Чья?
– Я снова стала своей. Ладно, вставай, утро уже.
– Ты уверена?
– Да, я чувствую это по равнодушию к твоим поцелуям.
* * *
– Ты чего расклеился, мужик? Не надо меня любить! Я знаю, к чему это приведет, ты перестанешь любить себя. Сильный, симпатичный, к тому же препод. Мне, конечно, было приятно твое внимание, но я не та, что нужна тебе. Я с тобой мне совсем не нужна.
