«Отказ правительству в визе Троцкому и его жене как эмигрантам наделал много шума. Кабинет упрекают в нарушении основ норвежской конституции и потворстве советскому полпредству».
Осенью 1930 года Коллонтай перебралась в Стокгольм и вступила в обязанности посланника в Швеции. Вопрос о Троцком возник и здесь. 30 ноября 1932 года Александра Михайловна записала в дневнике:
«Еще одна забота — это попытка друзей Троцкого получить для него визу в Швецию для прочтения лекций. Из Берлина он переехал в Данию. Его друзья атакуют кабинет просьбой о визе Троцкому. Пришлось и мне мобилизовать моих шведских приятельниц и друзей для контратаки. В визе Троцкому шведы отказали».
Через несколько лет изгнанник вновь попытался приехать в Норвегию. В апреле 1934 года французское правительство, на которое давили и коммунисты, и фашисты, решило выслать Троцкого. Но ни одна страна не соглашалась его принять.
«Норвежское рабочее правительство как будто твердо обещало визу, — записал Троцкий в дневнике 8 мая 1935 года. — Придется, видимо, ею воспользоваться. Дальнейшее пребывание во Франции будет связано со все большими трудностями… Мы с Н. можем оказаться в одной из колоний. Конечно, не в сравнительно благоприятных условиях Северной Африки, а где-нибудь очень далеко… Это означало бы политическую изоляцию, неизмеримо более полную, чем на Принкипо. В этих условиях разумнее покинуть Францию вовремя.
Норвегия, конечно, не Франция: неизвестный язык, маленькая страна, в стороне от большой дороги, опоздание с почтой и пр. Но все же гораздо лучше, чем Мадагаскар. С языком можно будет скоро справиться настолько, чтобы понимать газеты. Опыт Норвежской рабочей партии представляет большой интерес… Конечно, в случае победы фашизма во Франции скандинавская «траншея» демократии продержится недолго. Но ведь при нынешнем положении дело вообще может идти только о передышке…»
В конце мая норвежское правительство выдало Троцкому и Седовой визы. Лев Давидович вспомнил слова одного старика-рабочего, сказанные в Алма-Ате: «Праздник вечного новоселья». Записал в дневнике:
«Наташа готовит обед и укладывает вещи, помогает мне собирать книги и рукописи, ухаживает за мной. По крайней мере это отвлекает ее несколько от мыслей о Сереже и о будущем. Надо еще прибавить ко всему прочему, что мы остались без денег: я слишком много времени отдавал партийным делам, а последние два месяца болел и вообще плохо работал. В Норвегию приедем совершенно без средств. Но это наименьшая из забот…
