Начальник политуправления Красной армии Владимир Александрович Антонов-Овсеенко тоже был верным соратником председателя Реввоенсовета, о котором писал так: «Троцкий — вождь, организатор и вдохновитель победы революции». 27 декабря 1923 года Антонов-Овсеенко обратился с заявлением в политбюро и президиум ЦКК. Он возмущался нападками на Троцкого, считая их расколом в партии:
«Знаю, что этот мой предостерегающий голос на тех, кто застыл в сознании своей непогрешимости историей отобранных вождей, не произведет ни малейшего впечатления. Но знайте — этот голос симптоматичен. Он выражает возмущение тех, кто всей своей жизнью доказал свою беззаветную преданность интересам партии в целом, интересам коммунистической революции.
Эти партийные молчальники возвышают свой голос только тогда, когда сознают явную опасность для всей партии. Они никогда не будут «молчальниками», царедворцами партийных иерархов. И их голос когда-нибудь призовет к порядку зарвавшихся «вождей» так, что они его услышат, даже несмотря на свою крайнюю фракционную глухоту».
Сталина письмо Антонова-Овсеенко возмутило, он счел это личным выпадом. Причем Антонов-Овсеенко использовал излюбленное сталинское оружие — обвинил самого Иосифа Виссарионовича во фракционности.
2 января 1924 года Антонов-Овсеенко написал личное письмо Сталину:
«Вы всерьез полагаете, что я превращаю ПУР в «штаб фракции»? Мобилизую общественное мнение Красной армии «против ЦК»? Или просто — Вам представляется нетерпимым, что осмеливаюсь высказывать (хотя б и во время разрешенной предсъездовской дискуссии) свое недовольство внутрипартийной политикой большинства политбюро?
Утверждаю, что для сомнений первого порядка Вы никаких оснований не имеете. И вы мне сами говорили недавно, что это пустяки. Остается второе. Вам нужен на руководящих постах подбор абсолютно «законопослушных» людей. Я к таковым не принадлежу. Так и ставьте вопрос открыто».
Открыто Сталин ничего не делал. Через десять дней, 12 января, Антонова-Овсеенко вызвали на заседание оргбюро ЦК. Формально ему устроили разнос за то, что он подписал два приказа, не согласовав с аппаратом ЦК. Фактически — за попытку защитить Троцкого. Его обращение в ЦК было истолковано как «неслыханный выпад, делающий невозможным дальнейшую работу т. Антонова-Овсеенко на посту начальника ПУР».
Пораженный происходящим Антонов-Овсеенко писал о «безыдейных нападках на Троцкого, на того, кто в глазах самых широких масс является вождем, организатором и вдохновителем победы революции».
