Мне спуститься вниз? Вернуться сюда позже?
— Ее надгробная речь была убедительной, — доносится до меня мужской голос.
— Знаю. Я и не говорю, что она была неубедительной, — горячо отвечает другой — высокий и женский.
— О чем вы? — раздается третий голос, подвыпивший. У его обладательницы, скорее всего, и сейчас бокал в руке. Она явно не прочь посплетничать.
— О вдове Бена, — отвечает ей женщина.
— Ах да. Какой скандал! — реагирует обладательница третьего голоса. — Они же были женаты меньше двух недель?
— Да, — подтверждает мужчина. — Но мне кажется, Сьюзен ей верит.
— Нет, я знаю, что Сьюзен ей верит, — говорит женщина. — И я тоже ей верю. Я всё понимаю. Они на самом деле были женаты. Я о том, что ты же знаешь Бена, знаешь, как сильно он любил свою мать. Разве он не рассказал бы ей об этом, если бы всё было действительно серьезно?
Я медленно и неслышно отступаю, не желая быть услышанной и не желая слышать, что последует за этим. Спустившись вниз к Анне, я ловлю взглядом свое отражение в одном из зеркал. И впервые не вижу себя. Я вижу женщину, которую видят все вокруг, женщину, которую видит Сьюзен: дурочку, считавшую, что она всю свою жизнь проведет с Беном Россом.
ФЕВРАЛЬ
В тот вечер четверга мы с Беном страшно устали. Я целый день в библиотеке занималась подготовкой проекта с демонстрацией документов периода администрации Рейгана. Бен долго спорил со своим начальником о том, каким должен быть логотип фирмы, созданием которого он занимался. Никто из нас не хотел готовить ужин. Мы вообще ничего не хотели делать, кроме как поесть и лечь спать.
Мы пошли в кафе на углу дома. Я заказала спагетти с соусом песто, Бен — сэндвич с курицей. Мы уселись на открытом воздухе за шатким столиком на шатких стульях и ели, дожидаясь наступления времени, когда можно будет завалиться в постель.
— Мне сегодня звонила мама, — сказал Бен, вытаскивая из своего сэндвича красный лук и выкладывая его на вощеную бумагу.
— О?
— Знаешь… наверное, я настолько вымотан еще и из-за того, что так и не рассказал ей о тебе.
— Если ты переживаешь из-за меня, то не стоит. Я своим родителям тоже о тебе пока не рассказала.
— Это не одно и то же, — ответил он. — Мы с мамой очень близки. Я всё время болтаю с ней, просто почему-то не хочу говорить ей о тебе.
К этому временя я уже была достаточно уверена в том, что владею сердцем Бена, чтобы понять, что дело не во мне.
— Что, по-твоему, мешает тебе это сделать? — спросила я, доедая спагетти. Водянистые и невкусные.
