Как и предполагалось, сей факт моему коту был совершенно по барабану: он продолжал тревожно и протяжно драть горло. Открыла мешок, насыпала зверюге полную миску корма, и Василий тотчас набросился на нее, как голодный крокодил. Погладила его, не забыв похлопать по спинке, отыскала очки, нацепила их на нос и ужаснулась: из зеркала на меня смотрело невнятное, помятое, серое нечто.
Да, усталость никого не красит, а уж со мной и вовсе творит невероятные вещи. Когда-нибудь непременно буду высыпаться, обещаю, но пока не до подобной роскоши: слишком много работы, и крайне мало времени на сон.
Расчесала волосы мягкой щеткой, уложила их в тугой строгий бублик. Надела белую блузку, строгую черную юбку, пиджак, прошлась по ним липким роликом — собрала шерсть любвеобильного Василия. Бросила короткий взгляд в зеркало, выпрямила спину, нахмурила брови — образ серьезного следователя был почти идеален.
Потрепав все еще занятого едой кота за загривок, вышла во двор, села в свой маленький и уютный «Chevrolet Spark», который мои коллеги-мужчины почему-то упорно уже второй год подряд именовали бешеной табуреткой, и поехала в родительский дом.
Дом этот строил еще мой отец, когда меня даже в планах не было. Они с мамой тогда только начинали развивать свой маленький бизнес: появилась первая прибыль, на нее и был куплен небольшой участок недалеко от берега. Строили всей семьей — с бабушками, дедушками, весело и дружно, и через пять лет на этом месте уже стоял каменный особняк. Не замок, нет, так — среднего размера коттеджик из белого кирпича, но у каждого из членов семьи уже было по своей комнате, — большой шаг вперед. А гостиная с камином, широкая, просторная, и вовсе казалась нам пределом мечтаний.
Когда мы въехали, мне было уже четыре года. Едва исполнилось тринадцать… папа погиб. Его автомобиль сорвался с обрыва и утонул в море. Самоубийство — так гласила официальная версия следствия. Но многие, к примеру, бабушка, до сих пор не согласны с ней. К чему ему было убивать себя? Уютный дом, любящая семья — жена и дочка… Да, проблемы в бизнесе были, у кого их не бывает, да многие видели, что отец нервничал, но, нам казалось, он был не из тех, кто так легко сдается…
Кто ж теперь знает, что толкнуло его на этот шаг. Но после его смерти мы все старались быть сильными, особенно я. Мама много ревела, уходила в себя, а мне же было просто непонятно, зачем он нас бросил. Почему оставил один на один с проблемами фирмы и с нашим горем. Когда никто не слышал, даже разговаривала с ним, спрашивала, просила помощи. Но никогда не получала ответа.
