— Пойдем отсюда, Никифорович. Вспотели, а тут…
— Пожалуй, — согласился Глазунов.
В маленькой комнате, где предназначалось быть супружеской спальне, полы уже были вымыты, и мужчины, усевшись рядышком на незаправленную кровать, наконец-то заговорили о деле. Собственно длинного разговора не получилось. Стоило Сивкову сказать: «Подсек меня Кабанов. Подложил пару бракованных стыков и — вон из бригады», как Глазунов сорвался с места и загремел, размахивая руками и так тряся головой, что его длинные витые космы разметались, как черное пламя на ветру.
— Ах, черт! Нет телефона. Сейчас переоденусь и… Постой. Чего мы икру-то мечем? Уволить тебя можно только по моему приказу, а я, слава богу, такого приказа не подписывал. Ха! Во, шизики! Топай домой. Отдыхай. Утречком свидимся и расставим точки. От Кабанова, наверное, придется уйти. Не велика трагедия. Перейдешь в бригаду хотя бы Тимченко. А разделаешься с изобретением труборезной машины — создашь свою бригаду. Промокнешь профессору под носом…
— Не. Кто позволит тебе бригаду под началом бракодела? Кабанова не зря профессором-то окрестили. Такой тарарам поднимет…
— Это уж мое дело, — жестко и распаленно проговорил Глазунов.
И Сивков хотя не до конца, но все-таки поверил начальнику СМУ-7 и ушел от него немного успокоенный. «Не выйдет с бригадой — черт с ней. Доброе имя и честь сохранить бы…»
3
Только на девчоночьей половине в левом полубалке еле приметно светилось оконце. «Телевизор смотрят», — решил Сивков и тихонько, ему одному ведомым способом отодвинул внутренний засов входной двери. Неторопливо и бесшумно переоделся в пижаму, переобулся, но, едва звякнул рукомойником, в коридорчик выглянула Мария Федоровна.
— Заждались тебя. Пирог испекла рыбный. Девчонки не вытерпели — поужинали.
— И молодцы. Знал бы, что пирог, — давно прибег, — то ли чужую поговорку, то ли сейчас нечаянно сочиненную весело выговорил Сивков, страстный любитель всего печеного.
— Жаль остыл. Горячий-то он…
Искусной стряпухой была Мария Федоровна и, когда ей удавалось выкроить время, подолгу торчала у плиты, изобретая собственные блюда, а в воскресные дни непременно баловала домочадцев пирожками, блинами, ватрушками, а то и каким-нибудь доселе неведомым тортом.
Укрытый вафельным полотенцем пирог был еще чуточку теплым. Под тонкой хрустящей подрумяненной верхней корочкой толстый ароматный слой муксуна, приправленного отварным рисом и пережаренным луком. Угождая вкусу мужа, Мария Федоровна выставила к пирогу малосольных огурчиков собственного производства (летом ездили к матери на Кубань, там и насолили).
