— Ну, а так вот… так… — Славик засмущался, боясь прямотой обидеть новых друзей и не находя обходных, обтекаемых фраз.
— Ты хочешь сказать «так опускаться на дно»? — поспешил помочь ему Андрей.
— Да. То есть… Не совсем… Зачем тогда работать? Зачем зарабатывать?..
— Мы — не бичи, — горделиво изрек Антуфий. — Живем своим трудом. И в общую казну — государству и обществу — даем свой посильный взнос…
— Не торопись, — Андрей успокаивающе погладил Славика по руке. — Все — впереди. Прозрение и разочарование Обольщение и печаль мудрости. Оно придет. Своей чередой. Только наблюдай и думай. И главное — не лукавь. Не фарисействуй. Прежде всего с собой не фальшивь… Пожуй-ка вон бруснички, а мы пока подзакусим. Самое время…
Теперь все трое аппетитно и громко поедали остывшую похлебку и шашлык. Ели аккуратно, умело пользовались и вилками, и ножами. «Андрей научил», — почему-то решил Славик, глядя, как Ерофей уверенно орудует ножом и вилкой, которые в его огромных ручищах казались миниатюрными и хрупкими.
Потом пили крепчайший чай, который источал удивительный запах каких-то трав. К чаю Дуся принесла варенья из морошки, брусники и клюквы. Оно было свежим, вкусным, душистым, доселе не пробованным Славиком, и, поощряемый Дусей и мужчинами, парень ел и ел, не переставая в то же время чутко прислушиваться к застольному разговору. А поощренные его интересом и вниманием, Антуфий и Ерофей поочередно исповедовались, припомнили свое доерудейское житье-бытье, поведали о том, почему и как оказались в Ерудее, на этом контрольно-усилительном пункте связи между столицей государства и далекими приполярными городами. Ерофей и Антуфий пространно излагали свои взгляды на жизнь, на собственное место в ней. И только Андрей молчал. Ягодка по ягодке клал в рот сочную янтарную морошку и неторопливо запивал чаем…
Разошлись далеко за полночь, в десять рук убрав со стола и перемыв посуду.
Славик уснул мгновенно.
А на рассвете его разбудила Тишина…
1
Эти рентгеновские снимки неопровержимо доказывали, что два стыка на трубопроводе сварены с грубыми, недопустимым браком. Снимки с утра лежали на столике в балке-конторке бригадира Кабанова, и каждый, посмотрев, мог убедиться в подлинности вины электросварщика Дмитрия Афанасьевича Сивкова. Тот, пожалуй, последним узнал о беде и появился в балочке бригадира, когда там уже собралась почти вся бригада.
— Ну что? — с плохо скрытым злорадством, лишь вполсилы своего недюжинного голоса проговорил Кабанов, едва Сивков появился в конторке. — Не я ли уговаривал тебя, Дмитрий Афанасьевич? Не гонись за рекордом, давай качество. Не водосточные трубы варим — газопровод. Вот они и вышли боком, твои девять плетей. И бригаду осрамил, и СМУ — подножка. Ре-кордсмен!..
