Начнем сначала | страница 47
— Спрячь в рюкзак. Вечером все вместе помянем грешную душу твоего отца. А вот пивко…
Раскупорил зубами бутылку пива, припал к горловине ртом и, не переводя дыхания, осушил посудину.
— А-а!.. Фу-ух!.. Эликсир. Чего не пьешь?
— Не люблю.
— Тогда, с твоего высочайшего соизволения…
И то же самое проделал со второй бутылкой пива.
— Чего ты так взираешь на меня? — спросил спокойно, перехватив Славин взгляд. — Пока определял в больницу друга, — все пропил. Все! Меховую куртку. Сапоги. Костюм с рубахой. И даже галстук. На Ерудее у нас сухой закон. Пара бутылок спирта на случай ЧП. Но где у шахини тот тайник, никто не ведает.
— Как же мы полетим в твой Ерудей, если у нас ни копейки?
— На крыльях. Х-ха-ха-ха! Читал недавно роман… Ходит музыкант по Москве. Ест, пьет, играет, шуры-муры… А надоело — превращается в демона и в любой уголок вселенной… Стой тут. Я мигом…
И тут же исчез. Славик не приметил даже, в каком направлении.
Вернулся он не скоро. Схватил Славика за руку, скомандовал:
— Бегом!
И они помчались.
Как видно, Андрей знал тут все ходы и выходы. Они долго бежали вдоль высокого забора, нырнули в какую-то дыру, обежали небольшой домик и оказались на вертолетной площадке. Приостановясь, Андрей обстрелял взглядом раскиданные по полю вертолеты и обрадованно воскликнул:
— Вон наш винты крутит! Живо!
И снова помчались, да так стремительно и скоро, что Славик едва не задохнулся, поспевая за Андреем. Едва вертолет оторвался от земли, Андрей уснул на куче накрытых брезентом мешков.
Славик долго сидел недвижимо, остывая, приходя в себя. Все происшедшее походило на дурной нелепый сон. Сегодня утром он вылетел в Гудым. К отцу. Мама… «Надо было послать ей телеграмму. Хоть бы открытку. Изведется…»
И ему стало нестерпимо жаль мать. И себя жаль. Встала в памяти встреча с отцом. До мельчайших деталей. Жесты. Интонация. Слова.
Обида удавкой стиснула горло, и Славик заплакал.
Сперва скупо, сдерживаясь.
Потом горько и навзрыд, как ребенок…
ГЛАВА ПЯТАЯ
У Сталины была странная бредущая походка, словно бы не шла она, а брела поводе. Раза два она заходила в просторный, светлый, шикарно обставленный домашний кабинет Феликса Макаровича. Какое-то время молча стояла, ищуще озиралась или пристально разглядывала согбенную спину работающего мужа и, не промолвив ни слова, медленно уходила. И хотя Сталина передвигалась бесшумно и ни словом, ни шорохом ни разу не потревожила Феликса Макаровича, все равно тот всякий раз чувствовал появление жены и лишь прикидывался читающим, на самом же деле, прикрыв глаза, ждал, когда жена уйдет. В конце концов он все-таки не выдержал и, когда Сталина снова заглянула в кабинет, спросил: