— Летите без меня, — сказал Юрник вертолетчику. — Я потом.
Железная пузатая стрекоза оторвалась от земли и, раскачиваясь, медленно полезла в небо. Прикуривая, Юрник на миг опустил глаза. А когда их вскинул, вертолета вверху не было. Успел приметить его подле самой земли. Потом глухой и страшный удар. Отлетающие лопасти. И сплющенная, покореженная жестянка — братская могила пятерых.
На другой день Юрник улетел в самый дальний трассовый поселок. А Бурлака это происшествие так потрясло, что он не однажды вспоминал катастрофу и всякий раз поразительно явственно, до легкой дрожи в теле видел себя в железном чреве падающего вертолета. За многие годы скитаний по Северу он всякое повидал, не однажды оказывался на той роковой черте, переступив которую человек уходил в небытие. Но никогда доселе не вспоминал пережитых катастроф, что было — то было…
Приметам он не верил, над суеверными предрассудками смеялся, никогда не думал о смерти, подсознательно считая себя вечным. И вдруг… вселилось в него это неосознанное беспокойство и дурное предчувствие, с каждым днем становясь все острей и нетерпимей. Не раз он отдавал команду: приготовить на утро вертолет. Но завтра обязательно что-нибудь случалось непредвиденное, мешало задуманному, и гремел отбой.
«Черт возьми! Что же все-таки происходит?» Бурлак был как под местным наркозом: видел, слышал, понимал, но не мог переиначить. Это страшное состояние оглушенности, неосознанности и неподвластности собственных поступков рассудку накатило на Бурлака в тот момент, когда он понял, что Марфа ушла, ушла насовсем, ушла, освободив его от постыдной необходимости лгать и изворачиваться. Ни в тот миг, ни теперь, по истечении полумесяца, Бурлак ни разу не подумал: чего стоил Марфе этот великодушный жест? Куда она ушла? Где притулилась? На какие средства и как существует? Жива ли она, наконец?
В Гудыме Бурлак был фигурой первой величины. Его знали все. В той или иной степени многие были от него зависимы, чем-то ему обязаны, чего-то ждали и хотели получить. Гудымский нарсуд в несколько минут расторг брак Марфы Полевщиковой с Максимом Бурлаком. Узнав об этом, ошеломленные друзья кинулись в знакомую квартиру Бурлаков, но та оказалась запертой. Тогда Феликс Макарович примчался в трест Гудымтрубопроводстрой и, сказав секретарше: «Сюда никого», ворвался в кабинет Бурлака.
— Ты что, Максим, ошалел? Такую жену потерять! — загромыхал Феликс Макарович, едва переступив порог кабинета.
