Скороход понесся в контору и осторожно доложил о механике управляющему. Любимов вспылил:
— Он что, ошалел? Сам господин Демидов его кличет! Послать полицейщиков!
Но и полицейщики ничего не могли поделать с Козопасовым. Он отрезвел к этому времени, сидел за столом угрюмый и злой. Перед ним лежал каравай, стояла чашка с квасом, в руке механик держал нож, намереваясь откромсать краюху.
— Не пойду! — твердо заявил он полицейщикам.
— А мы тебя силой возьмем! — с ехидной улыбочкой сказал старшой. — Мы тебя, милок, вот этой веревочкой спеленаем и сведем на поводку!
Высокий, сухой, но сильный Степан во весь рост поднялся из-за стола с ножом в руке.
— Попробуй тронуть — по горлу полосну!
Полицейщик встретился взглядом с Козопасовым, и ему стало не по себе.
«И впрямь, зарежет! Кому охота под нож соваться?» — обеспокоенно подумал он и залебезил:
— Ты, того-этого, Степанко, зря злобишься! Мы, как добрые люди, малость подшутили. Господин серчает, ой, как серчает! Велел тебя в казематку отвести. Иди, милок, сам, без скандала. Отоспишься, и все забудется к тому часу!
Полицейщик говорил мягко, льстиво, упрашивал:
— Сам посуди, нам ведь хуже твоего. Не подведи, братец, прогонит этак хозяин нас. Женки, ребятишки ведь у нас…
Козопасов спрятал за голенище нож и совсем мирным голосом предложил:
— Ладно, в казематку согласен!
Он взял под мышку каравай и пошел из хибары. С опаской поглядывая на его могучие плечи, полицейщики пошли следом. Они отвели его в каменный холодный амбарушко с оконцем, забранным решеткой, и заперли на замок.
Обо всем они подробно доложили Любимову.
— В казематку отвели, а так не подступись. Страшен! Не за себя боимся, за господина. Приведешь, впустишь в покои, еще, оборони бог, полоснет барина ножом; что тогда?
— Это верно, опасно выпускать смутьяна из каземата! — согласился управляющий. — Погоди-ка, доложу господину, какой приказ выйдет?
Среди других дел Любимов завел речь о Козопасове.
Демидов вспылил:
— Почему не идет этот Козо-па-сов? — с насмешкой растягивая фамилию, спросил он.
Любимов потупился и виновато сказал:
— Во всем я причина. Наказывайте меня, но выслушайте, ваше высокопревосходительство. Козопасов не в себе. Он немного рехнулся! — Управляющий повел по лбу перстом. — Можно ли пускать пред ваши светлые очи безумца? Страшен! Нет, лучше я понесу грех, чем расстраивать ваше сердце…
— Шалый, стало быть, Козопасов! Но это ничего, мы врачевать умеем. Дать ему двести розог! — с еле скрываемой злостью вымолвил Демидов. — Нет, впрочем, этого мало. Триста! Сегодня же, непременно! Я им покажу, кто такой есть хозяин!
