— Может, в рудник изволите заглянуть?
— Что ты! Что ты! — испуганно отмахнулся хозяин. — Да в своем ли ты уме?
На сытом лице Демидова выразился ужас. Мирон не удержался.
— Поглядите, господин, как люди там мытарятся! — сорвалось у него с языка.
Может, Демидов и не слышал дерзкого замечания или не пожелал пререкаться со своим крепостным, но он промолчал и пошел из амбара. Любимов толкнул Черепанова в плечо:
— Благодари барина. Экий ты бесчувственный! Осчастливил вас посещением!
Ефим молча поклонился.
Сидя в санях, Демидов поминутно оглядывался на Выю:
— Любимов, что же творится? Я его осчастливил, дозволил построить этот самовар, а он хоть бы что. Неблагодарный пошел народ. Избаловался!
— Ваше превосходительство, — прочувствованно отозвался управляющий, — дед и батюшка ваши держали людей в строгости, плетями да батогами в разум вгоняли, а ноне с опаской приходится сечь! — со вздохом закончил он.
— Это ты напрасно! — самонадеянно перебил Демидов. — Не таких скручивают! Часом, не слыхал про бунтовщиков, что на Сенатской площади поднялись против царя? То-то, в Нерчинск, на рудники угодили… — Хозяин засмеялся и, показывая на дальние синие горы, спросил: — Чьи они?
— Ваши.
— А лес?
— И лес ваш, и луговины на Тагилке ваши, и рудники ваши!
— А за синими горами наши земли?
— Никак нет, ваше превосходительство, Походяшина!
— Как он смел у батюшки их купить!
— Ни батюшка, ни дед, ни прадед ваши земли не продавали, — пояснил Любимов.
— Выходит, оттягал, шельмец! Погоди, я ему покажу! — пригрозил Павел Николаевич невидимому врагу и, довольный собой, улыбнулся: — Мои будут!
Демидова раздражал скрежет штанговой машины Козопасова, и он приказал на время остановить ее, а механика вызвал к себе.
Обиженный распоряжением хозяина, Степан снова запил горькую. Когда из конторы прибежал за ним скороход, механик лежал вдрызг пьяный. Однако его растормошили, вылили на голову ведро ледяной воды и, подталкивая, повели из дому. Он уперся и наотрез отказался идти на поклон к барину.
— Не желаю! — решительно заявил Козопасов. — Нет более мастера; был, да весь вышел! Душу из меня выпотрошили и сделали пьянчугой. С горя, от обиды пью. Не пойду к тирану!
— Пойдешь! — пригрозил скороход, но механик завалился на скамью и не отозвался.
Скороход его и толкал и кулаками угощал, но механик и головы не поднял. А когда назойливость гонца перешла границы, Козопасов вскочил, глаза его гневно вспыхнули:
— Уйди, пока душа не зашлась! Эх, ты…
