— Бедняжка, — с чувством произнес Грэм, а потом заявил на всю контору:
— Слушайте все! Лору только что бросил этот идиот, с которым она встречалась, так что будьте поласковее с ней сегодня!
Затем он обнял меня за плечи и проводил к столу, как инвалида, который не может шагу ступить без посторонней помощи.
— Уж кто-кто, а я-то знаю, каково быть брошенным. Помнишь, как я был убит горем в прошлое лето, когда этот французишка бросил меня одного на пароходе? Опять забыл, как его звали?..
— Жан-Люк, — терпеливо подсказала Нэт.
— Ах, да, Жан-Люк. — По красивому лицу Грэма пробежала тень: видно было, что он с содроганием вспоминает те кошмарные дни.
— Я знаю, что тебе теперь нужно: крепкий кофе, шоколадный круассан и немножко Глории Гайнор. Сейчас сделаем.
В мгновение ока Грэм оказался возле магнитофона и принялся рыться в обширной коллекции записей, игнорируя все наши советы. Выступая в роли истинного диджея, он воспринимал наши пожелания, как знак недоверия его музыкальному вкусу. Наконец он победоносно воскликнул «Вуаля!» и удалился готовить мне завтрак.
— Ты в порядке? — осторожно спросила Нэт.
Я мрачно кивнула головой, и вдруг мы посмотрели друг другу в глаза и дружно расхохотались. И правда, трудно было оставаться серьезной, когда у тебя в ушах назойливо звучит песенка со словами «Я останусь жива».
Грэм вернулся в сопровождении Труди, которая считала, что ей как редактору можно приходить в офис на час позже своих подчиненных. Она попыталась изобразить на лице сочувственную улыбку; значит, Грэм уже сообщил ей о моей трагедии в личной жизни. Впрочем, Труди мало была похожа на нормальное человеческое существо, так что ее улыбка воспринималась скорее как гримаса.
— Ты тоже будь подобрей сегодня к Лоре, — бесцеремонно заявил Грэм, обращаясь к ведьме, когда та уже выходила из офиса.
— И почему это ему все сходит с рук? Слышала, как он с ней разговаривает? — спросила Нэт.
— Потому что он здесь единственный мужчина, — ответила я.
Мы часто задавали себе вопрос, знает ли ведьма, что Грэм — голубой. Хотя, даже Труди не могла не обратить внимание на маленькие скульптурки двух пуделей на его столе, тонко намекающих на его сексуальную ориентацию; этих кобелей он окрестил Джорджем и Майклом.
Я с нетерпением ждала, когда же, наконец, моей начальнице позвонит Джаз — только это и отвлекало меня от мыслей о Пите. Каждый раз, когда Кэти отвечала на звонок и клала трубку, я спрашивала: «Кто звонил?». Кэти и сама стала беспокоиться. К трем часам я уже чуть не сходила с ума от нетерпения. А Труди вела себя как обычно, если не считать того, что она ни разу не вызвала меня к себе. И вообще весь день не обращала на меня никакого внимания. В пять часов в густом облаке дорогих духов она отправилась на какую-то деловую встречу, предупредив, что будет в офисе только завтра. Что происходит?
