— Леннокс, — сказал я.
Поблагодарив, она окинула меня быстрым пытливым взглядом. Потом кивнула.
— Да, я очень хорошо его знала. Может быть, даже слишком хорошо.
Бармен придвинулся ближе и посмотрел на мой стакан.
— Еще две порции, — попросил я. — Отнесите за столик.
Я слез с табуретки и остановился в ожидании. Может, она откажется. Мне было, в общем, все равно. Могут же в этой сексуально озабоченной стране мужчина с женщиной просто познакомиться и поговорить, не думая о постели. А если она решила, что я к ней пристаю, так и черт с ней.
Она поколебалась, но недолго. Взяла со стойки черные перчатки, черную замшевую сумку с золотой застежкой, прошла к столику в углу и молча села. Я уселся напротив.
— Меня зовут Марлоу.
— А меня Линда Лоринг, — спокойно ответила она. — Вы, кажется, сентиментальны, м — р Марлоу?
— Почему? Оттого, что я пришел выпить «лимонную корочку»? А вы сами?
— Может быть, я люблю этот коктейль.
— Может быть, я тоже. Но уж слишком это большое совпадение.
Она загадочно улыбнулась. На ней были изумрудные серьги и изумрудная брошка. Судя по огранке, камни были настоящие — плоские, со скошенными краями. И даже при тусклом освещении они мерцали внутренним блеском.
— Значит, вот вы какой, — произнесла она. Официант принес и поставил стакан. Когда он отошел, я сказал:
— Да, я знал Терри Леннокса, иногда выпивал с ним, он мне нравился. Это была случайная дружба, как бы на стороне. Я никогда не бывал у него дома, не общался с его женой. Видел ее только раз на стоянке.
— И все — таки это была дружба, правда?
Она протянула руку за стаканом. На пальце кольцо с изумрудом в бриллиантовой оправе. На вид я дал бы ей лет тридцать или чуть больше.
— Может быть, — согласился я. — Беспокоил меня чем — то этот парень. До сих пор беспокоит, А вас?
Она облокотилась о столик и посмотрела на меня бесстрастным взглядом.
— Я же говорю, что хорошо его знала. Слишком хорошо, чтобы за него беспокоиться. У него была богатая жена, при которой он жил в роскоши. Взамен она просила только, чтобы он оставил ее в покое.
— Разумное требование, — заметил я.
— Не надо иронизировать, м — р Марлоу. Бывают такие женщины. Ничего не могут с собой поделать. И он все знал с самого начала. Если бы в нем победила гордость, дверь всегда была открыта. Зачем было ее убивать?
— Совершенно верно.
Она выпрямилась и взглянула на меня сурово. Губы у нее дрогнули.
— Потом он сбежал, и вы, говорят, ему помогли. Наверное, еще и гордитесь этим.
