Прекрати.
Прекрати, возьми себя в руки.
— Что случилось?
Она удивилась собственному голосу. В нём не было ни толики того удивления или смущения, что съедали её, будто пытаясь превратить в прах. Лишь бесконечная усталость, прохладная отчуждённость и… и что-то ещё, о чём она подумать не успела, потому что Малфой буквально вывернул все её внутренности ледяным голосом, что с шипением тёк из его губ:
— Какой. Сегодня. День. Недели?
Она приподняла брови, вопросительно глядя в его бешеные глаза, чувствуя, как посасывает под ложечкой.
— Среда, — спокойно ответила она, поджимая губы, когда заметила, что желваки на его щеках пришли в движение.
— Ну так какого дьявола ты шатаешься с этим… Миллером, херова дура, если сегодня патрулирование? — процедил он, выплевывая слова ей в лицо. — Уже грёбаных десять минут.
Сердце пропустило удар.
Как она могла забыть о патрулировании! Она никогда и ни о чём не забывала. Чёрт возьми, она действительно сходит с ума. Профессор МакГонагалл ей лично говорила, что нужно обходить замок каждую среду и пятницу.
Это… это просто ошибка. Недопустимая, невозможная. Это всё из-за него!
Раздражение взвилось в ней, подобно тонкой змейке.
— Я не забыла, ясно? — она вскинула подбородок, глядя на Малфоя. — Я начала патрулировать без тебя.
Гермиона не хотела понимать, какую чушь несёт. Патрулировать старосте с учеником младшего курса запрещено, это и дураку ясно. Драко же закатил глаза, видимо, подавив очередной приступ злости. Но губы его в следующий момент сжались.
— Скажи мне одно, Грейнджер. Какого долбанного хрена я думаю о том, что нужно выполнять обязанности старосты, а ты в это время прохлаждаешься? Тебе не кажется, что мы немного поменялись, блядь, ролями?
На последних словах его голос из негромкого и угрожающего рычания перешёл на рёв, отчего по спине пробежали холодные мурашки. Девушка лишь сжала губы, поднимая голову так, как если бы собиралась противостоять ему, но понимала, что искать оправдания глупо. Стыд и так сжигал её изнутри — и от воспоминаний, и от того, что она забыла о том, что она староста, и от того, что последняя, самая дикая и бесящая мысль со всей дури врезалась в нагромождение её устоявшихся, гнетущих — Малфой орёт на неё, как будто имеет на это право.
Неожиданно в носу отчаянно закололо, а глаза опалило огнём злых слёз.
Она яростно всплеснула руками, выдохнула через рот и с громким рычанием пихнула его в плечо. Он отпрянул.
— Не прикасайся ко мне!
