Он тихо зарычал, против воли прижался к маленькому телу, терзая, кусая. Вбирая. Не отрывая рук от её воробьиных плеч, которые теперь с силой тянул на себя, но не позволял ей прикоснуться к нему.
Чтобы не сойти с ума прямо здесь.
Хотя он уже сходит.
Прихватывает зубами пухлые губы. Рычит. Обводит языком, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от ощущения, что приносили трущиеся о напряжённый член брюки.
Останови это. Прекрати.
Чёрт, он хочет глубже.
Малфой отпускает одно плечо и поднимает руку к её пылающему лицу. Надавливает на крошечный подбородок большим пальцем, не отрываясь от её рта, чувствуя, как послушно открываются губы. Проникает языком внутрь.
Глубоко. Жарко. Влажно.
Её задушенный стон. Она выгибает спину, прижимаясь к нему.
Мерлин.
Если ты не прекратишь извиваться и тереться об меня, я трахну тебя прямо здесь.
И в тот момент, когда Грейнджер протягивает освободившуюся руку, чтобы зарыться в волосы на его затылке, в сознании вспыхивают собственные слова.
«…не подбираю то, что валяется на полу, никому не нужное…»
Они прогремели в голове внезапно и показались такими чужими, что стало страшно. На секунду Драко подумал, что их произнес отец. И это заставило его резко поднять голову, открывая глаза.
Реальность опускалась на него душащим облаком.
Карие, распахнутые — прямо на него. И дрожит. Всем телом.
— Какого…
Блядски распухшие, закусанные и зацелованные почти до кровоподтеков губы трясутся.
Малфой оттолкнул её от себя, делая шаг назад. Она продолжала смотреть так, будто он только что совершил убийство. Ужас в её глазах был непередаваем. Даже ему на секунду показалось, что он испугался.
— Какого… хера ты не остановила меня? — голос хриплый и чужой.
Она молчала. Поднесла руку к губам. Её оглушённый вид заставлял и его выглядеть растерянным.
Он облизал губы, ощущая её вкус. Чертыхнулся.
Неважно. Все неважно. Ему нужен ледяной душ.
Он резко развернулся и пошёл в свою спальню, прислушиваясь к шагам. Чувствуя, как вылетает сердце и как тесно в штанах.
Этого не было? Он не хотел этого?
Было.
Хотел.
Руки тряслись, когда он открыл дверь. Желудок сжался.
Малфой еле дошёл до ванны и согнулся над унитазом, мыча от давящей боли в штанах, давясь воздухом в глотке.
Он хотел выблевать грязнокровку из себя, если это было возможно. Из себя. Из своих мыслей. Из своей головы.
Но был лишь воздух.
И её вкус на языке.
